М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и философия русского зарубежья

М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и философия русского зарубежья

Автор:

М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и философия русского зарубежья

Share/репост

Высылка российских философов в 1922 году является отправной точкой в формировании особого социокультурного явления – философии русского зарубежья. Политические и культурные катаклизмы начала XX века, революция, большевистский террор – всё это случилось в водовороте перемен российской действительности, которая находилась под неустанным взором представителей русской философии ещё до философского парохода, но именно эмигрантская среда стала культурной базой усиленного осмысления указанных событий. Эмиграция поставила русских философов в положение, когда вопрос о том, почему революция произошла именно таким образом, одновременно являлся ещё вопросом о том, почему мы, представители философской культуры, оказались в не очень большие сроки здесь, вдали от дома, предоставленные сами себе, вдали от привычного уклада жизни. Эмигрантское творчество Н.А. Бердяева, Д.С. Мережковского и многих других отличается от философии европейских интеллектуалов во многом благодаря сочетанию академического философствования и внутренней личной адаптации к полученному опыту изгнания. Не секрет, что после начавшейся послереволюционной смуты эмиграция в Европу для ряда отечественных философов, литераторов и публицистов была желанной, но закрепившаяся в культуре русского зарубежья мнение, что высылка была именно настоящим изгнанием, а не простой сменой жительства, всё-таки было господствующим.

Поиск ответа на эти вопросы подразумевал осмысление идей, которые развивались в лоне русской культуры. Среди общего числа концепций, оказавших существенное влияние на итоговую трансформацию всего российского общества, больший интерес вызывали наиболее яркие и радикальные идейные формирования. Среди их числа, безусловно, был русский анархизм.

Несмотря на то, что философы русского зарубежья прекрасно понимали интернациональный характер анархизма, понимали, что теория анархизма не ограничивается именами М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, национальное своеобразие русского анархизма как концепции, вписанной в отечественную культуру, их интересовало больше, чем анархизм сам по себе. В фокусе философско-исторических исследований, личных мемуаров и иных форм рассмотрения идейных конструктов русских анархистов осуществлялось понимание самой логики развития протестных настроений в российском дореволюционном обществе, их духовные основы и причины.

Немаловажным подходом к рассмотрению указанных явлений являлась философская персонология, попытка комплексно понять, какие личности, почему и в какое время, играли решающую роль в формировании тех или иных умонастроений среди радикальной протестной части социума. М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин сами были эмигранты, большую часть жизни прожили вдали от России. Несмотря на то, что эмиграция их носила совершенно иной характер, была вызвана иными причинами, всё же это тоже была эмиграция. Хотя указанный факт никак не особенно не артикулировался в публикациях философов-эмигрантов, можно предположить, что это обстоятельство тоже могло влиять на специфику интереса к русскому анархизму.

Биография М.А. Бакунина – это не просто хронология жизни революционера и мыслителя, это совокупность фактов, демонстрирующих человеческий бунт в качестве формы философского творчества. Бакунин никогда не принадлежал к числу философов, стремящихся воплотить свои мысли в книгах и научных статьях. В отличи А.И.Герцена и многих других русских мыслителей XIX столетия М.А. Бакунин, понимая всю силу печатного слова, всё равно относился к нему как к отвлечённому нежизнеспособному средству творческой деятельности. Следуя принципу «Дух разрушающий есть дух созидающий, страсть к разрушению есть творческая страсть!» он мог воплотить свои мысли не иначе, кроме как в творчестве революции[1]Рябов П.В. Краткий очерк истории анархизма XIX-XX века; Анархические письма. М.: КРАСАНД, 2010, с.27..

Бакунин в 1843 году. Портрет Генриха Детлефа Митрейтера

Бакунин является автором ряда философских сочинений, но многие его идеи транслировались, прежде всего, через письма, публичные выступления и философские дискуссии. Бакунин как один из первых русских специалистов по философии Гегеля обладал талантом к оформлению мыслей в структуру философского дискурса, но не имел явного желания заниматься академической философией. Он был также талантливым полемистом и оратором. Свой дар красноречия и способность убедительно аргументировать свою позиции в живом диалоге Бакунин использовал в качестве философского инструментария. В этом отношении такой взгляд на философское творчество близок античной традиции Диогена Синопского, с которым Бакунина роднил и космополитический склад ума, и антропологизм философских рассуждений, и специфическая перформативность в области репрезентации идей[2]Рахманов А.Б. Люмпенизация и люмпенские идеологии от Диогена Синопского до Э. Лимонова // Марксизм и … Continue reading. Исследователь философии М.А. Бакунина П.В.Рябов замечает:

«Будучи величайшим знатоком философии Гегеля, Бакунин предпочёл жизнь и борьбу философским абстракциям, сумел воплотить в жизнь то, что проповедовал на словах»[3]Рябов П.В. Философия классического анархизма (проблема личности). М.: Вузовская книга, 2007, с.170..

Тесная взаимосвязь жизни Бакунина и его творчества выражается также и в повышенном внимании историков русской философии к эпистолярным трудам Михаила Александровича[4]Письма М.А.Бакунина К.Марксу. Спб.:Современный мир, 1914, Бакунин М.А. Письма о Патриотизме. Петербург-Москва: … Continue reading и воспоминаниям его современников[5]Сажин М. П. Воспоминания. 1860-1880. М., 1925., Ралли Замфирий, Из моих воспоминаний о Бакунине // О минувшем. Спб., 1909. … Continue reading.

Специфика творчества Бакунина и история его жизни составляли благоприятную почву для разного рода мистификаций. К началу XX столетия Михаил Александрович был не только исторической личностью, но и персонажем некоторого художественного, часто мифического повествования. В 1925 году Алексеем Боровым и Николаем Отверженным была написана книга «Миф о Бакунине»[6]Боровой А., Отверженный Н. Миф о Бакунине. Петербург-Москва: Голос труда, 1925., аналитическое сочинение, рассматривающее сложившиеся вокруг имени Михаила Александровича разного рода легенды и мистификации. Тревожный тон сочинения оправдан, потому что в социально-политической и философской «антитеологической» деятельности Михаила Бакунина философы и литературоведы Серебряного века стали усматривать иррациональный, романтический и религиозный фундамент.

В начале XX века сложились те культурно-исторические обстоятельства, которые стали основанием для последующей идейной рецепции жизни и творчества М.А. Бакунина философией русского зарубежья. Из общего числа таких обстоятельств можно выделить по крайней мере два явления: мистический анархизм и литературные дискуссии вокруг творчества Ф.М. Достоевского.

Мистический анархизм Г.И. Чулкова и Вяч.Иванова основывался на софиологическом и ницшеанском прочтении творчества М.А. Бакунина. Его слова понимались как философской волюнтаризм, подкреплённый чувством ожидания новой эпохи свободы. Немаловажную роль сыграла и поэзия символистов, которая органично сочеталась с литературно-философской концепцией анархистов-декадентов Г.И.Чулкова и Вяч.Иванова. Так в 1907 году А.А. Блок пишет:

«Чиновники плюются и корчатся, а мы читаем Бакунина и слушаем свист огня. Имя «Бакунин» — не потухающий, может быть еще не распылавшийся, костер. Страстные споры вокруг этого костра — да будут они так же пламенны и высоки, чтобы сгорела мелкая рознь!»[7]Блок А.А. Михаил Александрович Бакунин // Перевал, №4, 1907..

Другим, не менее важным явлением в реконструкции культурно-исторических обстоятельств, послужившим трансформации Бакунина-анархиста в Бакунина-мистика и Бакунина-героя художественного повествования, являются литературоведческие дискуссии XX столетия о творчестве Ф.М. Достоевского. В то время уже высказывалось предположение, что Бакунин является прототипом героев многих произведений русской литературы. В частности, отмечалось, что Бакунин является прототипом Рудина в романе И.С. Тургенева[8]Бродский Н.Л. Бакунин и Рудин // Каторга и ссылка, № 5 (26), 1926, с. 136 — 169, И.А.Битюкова. Комментарии: Рудин // И. С. … Continue reading. Споры о Бакунине как о прототипе героев произведений Ф.М. Достоевского были особенными. Повышенное внимание деятелей русского религиозного Ренессанса к творчеству Достоевского, социально увеличивала значимость таких дискуссий. Публицистическая и научная гуманитарная критика того времени уделяла большое внимание вопросу о том, был ли Бакунин прототипом Ставрогина в романе «Бесы». Наиболее полемическими статьями по этой теме были работы Л.П. Гроссмана и В. Полонского. Начав свой диспут в рамках публичной научной полемики, литературоведы продолжили свой спор на страницах журнала «Печать и революция». Культурная значимость и актуальность данного спора подтверждается тем, что все критические статьи авторов, направленные друг на друга, в конце концов, были изданы одной книгой «Спор о Бакунине и Достоевском»[9]Гроссман Л.П. Полонский В. Спор о Бакунине и Достоевском. Ленинград, 1926.. В корпусе этих текстов многократно дублируется мысль, что Бакунин был глубоко религиозной личностью, а масштаб его политической и философской деятельности вдохновляли Ф.М. Достоевского. В.В. Зеньковский высоко оценивает произведённый Л.П. Гроссманом и В.Полонским историко-филологический и историко-философский анализ. В своей «Истории русской философии» он неоднократно ссылается на их работы[10]Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.287-301.. Деятели мистического анархизма также принимали участие в подобных дискуссиях[11]Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Т.4. Брюссель, 1987, с.756, Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Брюссель, 1979. Т. 3., … Continue reading. Разрабатывал эту проблематику в эмиграции и Ф.А. Степун[12]Степун Ф.А. «Бесы» и большевистская революция // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. М., 1991, c. … Continue reading.

Эти обстоятельства сформировали идейный фундамент, благодаря которому в интеллектуальной культуре русского зарубежья образ М.А. Бакунина стал осмысляться в философском аспекте.

Уже В.В. Зеньковский, Н.А. Бердяев, Д.С. Мережковский и другие представители философии русского зарубежья стали видеть мистические основания в творчестве М.А. Бакунина.

В.В. Зеньковский находит у М.А. Бакунина религиозность, мистицизм, романтизм, иррациональность и богоборчество[13]Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.285-301.. В центре внимания автора «Истории русской философии» не социально-политические сочинения Михаила Александровича, а его «Исповедь»[14]Бакунин М.А. Исповедь. М.: Азбука-классика, 2010., воспоминания современников и письма. Анализируя переписку М.А.Бакунина с А.И.Герценом, Н.П. Огарёвым, И.С.Тургеневым и многими другими, В.В. Зеньковский констатирует:

«В мистических высказываниях Бакунина (ими можно было бы заполнить десятки страниц!) есть очень много сходного со средневековой “спекулятивной мистикой”».

Рассуждения Бакунина о том, что пока есть Бог, человек – всего лишь раб, интерпретируются В.В. Зеньковским в русле экзистенциального философского творчества. В.В. Зеньковский убеждён, что Бакунин во многом предвосхитил экзистенциализм Сартра[15]Зеньковский В.В. Апологетика. Париж: «YMCA-Press», 1957, c.159..

Д.С. Мережковский усматривал в «антитеологизме» М.А. Бакунина глубинный религиозный смысл. Для Мережковского как для мыслителя, ждущего преображение мира, ждущего «новый завет», образ мыслей Бакунина, безусловно, был близок. В «Грядущем хаме» он пишет:

«Этот яростный “антитеологизм” есть уже не только отрицание религии, но и религия отрицания, какая-то новая религия без Бога, полная не менее фанатической ревности, чем старые религии с Богом»[16]Мережковский Д.С. Грядущий хам. М., 1906, c.11..

По мнению Д.С.Мережковского, Бакунин выступал не против Бога, а против ложного понимания Бога как власти. В действительности, утверждал он, Бог есть свобода. В этом Бакунин вовсе не был атеистом, как это принято считать. Д.С. Мережковский пишет «М.А. Бакунин несмотря на всю свою антитеологичекую ярость не чёрт, а простой человек, да к тому же религиозный»[17]Там же.. Убеждённость Мережковского в религиозных корнях анархизма Бакунина, в том, что Бакунин требовал религиозного обновления, духовного строительства новой религии, согласуется с позицией В.В. Зеньковского, утверждавшего, что «в этой “новой” религии борются между собой откровение и рассудок, а между ними действует мысль»[18]Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.290..

Д.И. Чижевский рассматривал историю отношения Бакунина к Гегелю как сложный путь богоискательства, в котором мистические и религиозные основания Бакунин-романтика переросли в богоборческие сентенции Бакунина-анархиста[19]Чижевский Д.И. Гегель в России. С-Петербург: Наука, 2007,с.103-135.. О жертвенности и ритуально-религиозной рецепции гуманистических идеалов анархизма М.А. Бакунина говорит и Е.В. Спекторский[20]Ткаченко Е.В. Е.В. Спекторский о русском анархизме // История государства и права, 2007, №20..

Специфическое понимание атеизма М.А.Бакунина как духовного богоборчества мы находим и в трудах Н.А. Бердяева:

«Бакунин человек эмоциональный, и атеизм его производит впечатление не отрицания идеи Бога, как ложной и вредной, а борьбы с Богом, богоборством»[21]Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж:«YMCA-Press», 1955, с.301..

Говоря о «дионисийских» корнях русского народничества, о том, что всё народничество по своим идейным установкам является анархизмом, Н.А. Бердяев утверждает, что Бакунин является центральной фигурой в философии русского анархизма, , значит, и «дионисийство» в первую очередь относится к самому Бакунину[22]Там же, с.299.. Несмотря на то, что Бердяеву не удалось найти в жизни и творчестве Михаила Александровича элементы мистицизма, благодаря увлечению творчеством Ф.Ницше, Бакунин в сочинениях Н.А.Бердяева обрёл черты ницшеанского героя[23]Бердяев Н.А. Самопознание: сочинения. М.: «Эксмо», 2003, с.148..

Представители философии русского зарубежья видели мистические основания в творчестве М.А. Бакунина. Интеллектуальный портрет Михаила Александровича в их публикациях стал мистифицироваться, демонизироваться и превращаться в некий отвлечённый образ, не имеющий прямой связи с конкретной исторической данностью. Помыслы и поступки Бакунина-революционера стали интерпретироваться как внешние по отношению к Бакунину-мистику действия.

Процесс трансформации образа М.А. Бакунина, был уникальным и неповторимым. В то время ничего даже близко схожего не происходило с образом П.А. Кропоткина, несмотря на то, что их известность в целом была равновеликой. С чем это было связано?

К концу XIX столетия идеи М.А. Бакунина потеряли былую популярность на фоне активно развивающейся концепции П.А. Кропоткина. В начале XX века можно было смело говорить о «кропоткианстве» как об одном из господствующих течений в русском анархизме. Анархо-коммунизм Кропоткина, его претензия на научность, его классический рациональный прогрессизм, обогащённый эволюционизмом, был одной из влиятельнейших вариаций либертарной философии в мире. Тем не мене, эпоха приближающегося тоталитаризма диктовала контур будущих актуальных тем, которые лишь начали появляться, но ещё не раскрылись в начале XX века. Среди этих тем особое место занимало экзистенциальное прочтение проблемы личности и изучение свободы как парадоксального явления, подразумевающего проблему освобождения единичного человека ценой несвободы всего человечества (А. Камю). Новый интерес к творчеству М.А. Бакунину в XX веке был особым и специфичным, он отличался от интерпретации его сочинений в XIX веке. Новый «бакунизм» был явлением интеллектуальным. В противовес догматическому «кропоткианству», отвергающему многие новые течения западноевропейской философии (к примеру, интуитивизм А. Бергсона)[24]Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М.: «Правда», 1990, c.241 ;Кропоткин П.А. Бергсон. ГАРФ, ф.1129, … Continue reading он основывался на свободной рецепции философии М.А. Бакунина, которой приписывались черты философии жизни и индетерминизма. Благодаря стараниям таких теоретиков анархизма, как А.А. Боровой, Я.Новомирский и И.Гроссман-Рощин, полузабытый «бакунизм» был встроен в социокультурный дискурс российской действительности начала XX века как совершенно новое явление, в котором можно было усмотреть бунтарский дух зарождающейся экзистенциальной философии[25]Рябов П.В. Философия классического анархизма. М.: Вузовская книга, 2007, С.295.. Несмотря на то, что отчётливого диалога между указанными персоналиями и представителями русского религиозного Ренессанса не было, в ту неспокойную эпоху обновлённый «бакунизм» не мог не влиять на творческие ориентиры Н.А. Бердяева, Вяч. Иванова и многих других.

Почему подобный идейный ревизионизм произошёл именно с М.А. Бакуниным, но не с П.А. Кропоткиным?

Во-первых, наследие П.А. Кропоткина воспринималось как нечто совсем недавно сформировавшееся. В отличие от образа М.А. Бакунина, образ П.А. Кропоткина ещё не успел подвергнуться мифологизации, а значит, ещё не было оснований для вольных интерпретаций. Во-вторых, ревизии легче подвергнуть то, что уже было забыто. По аналогии с неокантианским «Назад к Канту» и феноменологическим «Назад к вещам», ревизионный «бакунизм» был критически настроен по отношению к наиболее популярным концепциям современности (в том числе и к анархо-коммунизму П.А. Кропоткина). Такой «бакунизм» имел твёрдое основание для существования, так как вписывался с логику ревизионизма, в то время как «кропоткианство» ещё находилось в фокусе актуального знания, а, значит, его нельзя было подвергнуть идейной ревизии.

Кропоткин в годы учебы в Пажеском корпусе

Философы русского зарубежья прекрасно знали творчество П.А. Кропоткина. Знали его не меньше, чем философию М.А. Бакунина, но так сложилось, что «кропоткианство» никак не было вписано в круг интересов философов-эмигрантов. Разумеется, П.А. Кропоткин мог бы стать таким же символом русского радикализма, как и М.А. Бакунин, но он им не стал. Дело не только в том, что «кропоткианство» не подверглось идейной рецепции в согласии с намечающимися новыми проблемами в философском знании. В отличие от М.А. Бакунина П.А. Кропоткин был во многом современником Н.А. Бердяева, Вяч. Иванова, В.В. Зеньковского и Д.С. Мережковского. Для них образ Кропоткина не представлял собой нечто прошедшее долгий исторический путь. Вяч. Иванов упоминает в своём дневнике Петра Алексеевича буднично как человека из своего времени:

«Явились, наконец, и все же внезапно, Анненкова-Бернард и Сергей Александрович, с дружескими упреками за полугодовое молчание и бессодержательными впечатлениями Ривьеры, Парижа и Лондона. Интереснее всего — их обед у Кропоткина. Живет он в коттедже, как рабочий, и будто бы сам помогает стряпать обед»[26]Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Т.2. Брюссель, 1974, С.750..

С Д.С. Мережковским у П.А. Кропоткина были особые отношения, они были хорошо знакомы и следили за творческими успехами друг друга. В 1907 году в Париже Д.С. Мережковский выступил с докладом «О насилии». На его выступлении присутствовали корреспонденты анархистского издания «Листки “Хлеба и воли”», которые отмечали, что рассуждения философа о власти и насилии были восприняты анархистами как утверждение победы анархизма над государственным социализмом[27]Книжник-Ветров И.В. Письмо из Парижа (по поводу реферата Д.С. Мережковского «О насилии» // Листки «Хлеб и воля». … Continue reading. В том же году, вместе с З.Н. Гиппиус и Д.В. Философовым он встречается с П.А. Кропоткиным на заседании анархо-коммунистического кружка Э. Армана[28]Рублёв Д.И. Анархизм и литературная богема 1900-1918 гг.//Прямухинские чтения 2010, Москва, 2015, С.114-115. – так начинается переписка между русским философом-литератором и русским учёным-революционером[29]Кропоткин П.А. Письмо Мережковскому Дмитрию Сергеевичу. РГАЛИ, ф.327 оп. 1 ед. хр. 18.. В «Идеалах и действительности в русской литературе» П.А. Кропоткина наряду с Л.Н. Толстым и Ф.М. Достоевским анализируются и творческие поиски Д.С. Мережковского[30]Кропоткин П. Идеалы и действительность в русской литературе. -Петербург: Знание, 1907. С. 338-340..

Сферу настоящего, безусловно, можно интерпретировать различными способами. Можно даже способствовать развитию разного рода мифов об актуальных событиях современности. Тем не менее, стоит предположить, что историческое прошлое мифологизируется с большей силой, так как между ним и настоящим есть зазор, грань, отделяющая то, что произошло когда-то от того, что происходит здесь-и-сейчас. В связи с этим мистификация произошла именно с М.А. Бакуниным, героем прошлого, а не с П.А Кропоткиным, который в начале XX века был всё ещё персонажем настоящей эпохи.

Пётр Кропоткин, фотография Надара

Философ Е.В. Спекторский в своём эмигрантском сочинении «Русский анархизм» замечал, что если М.А. Бакунин создавал свои идеи, опираясь на философию истории, то П.А. Кропоткин – на философию природы[31]Спекторский Е.В. Русский анархизм // Русская мысль. Прага, 1922, №1-2, С.232-253.. Несмотря на весьма грубые обобщения, эта мысль кажется интересной при объяснении того, почему именно М.А. Бакунин стал символом русского анархизма для представителей философии русского зарубежья. Деятели интеллектуальной культуры русской эмиграции работали в разных направлениях, в том числе и в направлении философии истории и философии природы. В своих сочинениях они по-разному решали проблемы натурфилософского знания и эпистемологические вопросы естественных наук, но эти работы не вызывали столь сильного социального резонанса, как философско-исторические исследования. Для того, чтобы понять, почему произошла массовая эмиграция из России, необходимо понять, что привело к случившимся событиям 1917 года, а для этого нужно переосмыслить саму российскую историю – это было ясно для большинства русских эмигрантов. Философско-историческое работы П.А. Кропоткина отчасти были затемнены его репутацией как философа природы. Н.А. Бердяев и Н.О. Лосский пишут о нём как о мыслителе- натуралисте, оставляя в стороне его исторические сочинения[32]Бердяев Н.А. Самопознание М.: Cочинения. М.: Эксмо, 2003, С.150; Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский … Continue reading. Подобного не произошло с М.А. Бакуниным, чьи исторические и философско-исторические работы не были выключены из фокуса рассмотрения, поэтому, вероятно, его творчество оказалось согласованным с идейными ориентирами русских философов-эмигрантов.

Творчество М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина разными способами преломлялось в русской культуре XX века. Если новый «бакунизм» как явление глубоко философское нашло своё отражение в дискуссиях и сочинениях философов русского зарубежья, то концептуальные построения П.А. Кропоткина были выключены из рассмотрения по целому ряду возможных причин. Сейчас, когда идея взаимопомощи, представленная в сочинения Петра Алексеевича, органично вписывается в современную культуру, благодаря развитию таких междисциплинарных наук, как этология и эволюционная этика, можно сказать, что мы наблюдает ожидаемую интеллектуальную ревизию со стороны научного и философского сообщества. Однако, тогда, после событий философского парохода, именно М.А. Бакунин был тем, кто стал одним из символов отечественной истории для мыслителей русской эмиграции.

  • Оформление: работа иллюстратора Кико Макаро

 6,850 total views,  2 views today

Примечания

Примечания
1Рябов П.В. Краткий очерк истории анархизма XIX-XX века; Анархические письма. М.: КРАСАНД, 2010, с.27.
2Рахманов А.Б. Люмпенизация и люмпенские идеологии от Диогена Синопского до Э. Лимонова // Марксизм и современность, 2005, №1-2.
3Рябов П.В. Философия классического анархизма (проблема личности). М.: Вузовская книга, 2007, с.170.
4Письма М.А.Бакунина К.Марксу. Спб.:Современный мир, 1914, Бакунин М.А. Письма о Патриотизме. Петербург-Москва: Голос труда, 1920, Бакунин М.А. Письма к французу. Петербург-Москва: Голос труда, 1920, Бакунин М.А. Послание моим итальянским друзьям. Петербург-Москва: Голос труда, 1922, Письма М.А.Бакунина к Н.И.Тургеневу. Публикация В.А.Черных // Встречи с прошлым. Выпуск второй, М.: Советская Россия, 1986.
5Сажин М. П. Воспоминания. 1860-1880. М., 1925., Ралли Замфирий, Из моих воспоминаний о Бакунине // О минувшем. Спб., 1909. Мечников Л.И. Бакунин в Италии в 1864 г. // Исторический вестник, 1897, № 3, Баулер А. В., М. А. Бакунин накануне смерти. Воспоминания // Былое, 1907, № 7, Герцен А. И. Михаил Бакунин. Собр. соч., т. VII. М., 1956.
6Боровой А., Отверженный Н. Миф о Бакунине. Петербург-Москва: Голос труда, 1925.
7Блок А.А. Михаил Александрович Бакунин // Перевал, №4, 1907.
8Бродский Н.Л. Бакунин и Рудин // Каторга и ссылка, № 5 (26), 1926, с. 136 — 169, И.А.Битюкова. Комментарии: Рудин // И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах.Т.5, М.: Наука, 1978, с.475-476.
9Гроссман Л.П. Полонский В. Спор о Бакунине и Достоевском. Ленинград, 1926.
10Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.287-301.
11Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Т.4. Брюссель, 1987, с.756, Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Брюссель, 1979. Т. 3., с.85.
12Степун Ф.А. «Бесы» и большевистская революция // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. М., 1991, c. 365-376.
13Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.285-301.
14Бакунин М.А. Исповедь. М.: Азбука-классика, 2010.
15Зеньковский В.В. Апологетика. Париж: «YMCA-Press», 1957, c.159.
16Мережковский Д.С. Грядущий хам. М., 1906, c.11.
17Там же.
18Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1.Ростов-на-Дону: Феникс, 2004, с.290.
19Чижевский Д.И. Гегель в России. С-Петербург: Наука, 2007,с.103-135.
20Ткаченко Е.В. Е.В. Спекторский о русском анархизме // История государства и права, 2007, №20.
21Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж:«YMCA-Press», 1955, с.301.
22Там же, с.299.
23Бердяев Н.А. Самопознание: сочинения. М.: «Эксмо», 2003, с.148.
24Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М.: «Правда», 1990, c.241 ;Кропоткин П.А. Бергсон. ГАРФ, ф.1129, оп.1, ед.хр.536.
25Рябов П.В. Философия классического анархизма. М.: Вузовская книга, 2007, С.295.
26Вяч. И. Иванов. Собрание сочинений. Т.2. Брюссель, 1974, С.750.
27Книжник-Ветров И.В. Письмо из Парижа (по поводу реферата Д.С. Мережковского «О насилии» // Листки «Хлеб и воля». 29 марта 1907,.№11,С.7.
28Рублёв Д.И. Анархизм и литературная богема 1900-1918 гг.//Прямухинские чтения 2010, Москва, 2015, С.114-115.
29Кропоткин П.А. Письмо Мережковскому Дмитрию Сергеевичу. РГАЛИ, ф.327 оп. 1 ед. хр. 18.
30Кропоткин П. Идеалы и действительность в русской литературе. -Петербург: Знание, 1907. С. 338-340.
31Спекторский Е.В. Русский анархизм // Русская мысль. Прага, 1922, №1-2, С.232-253.
32Бердяев Н.А. Самопознание М.: Cочинения. М.: Эксмо, 2003, С.150; Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель, 1991, С.382-383.