Возвышенный человек будущего

В условиях гегемонии буржуазной и авторитарной культуры и общественных отношений, выстроенных на подчинении, где люди пассивны и отчуждены от своей самопринадлежности, анархисты сталкиваются с проблемой созидания необходимых предпосылок для достижения анархистского общества. Одной из таких предпосылок является формирование с помощью различных либертарно-педагогических и агитацинно-политических практик новой культуры и ментальности, где люди способны к самоуправлению, саморефеклексии и вовлечению в широкий спектр общественных дел. Эту задачу при господстве атомизирующей неолиберальной идеологии должно взять на себя наиболее революционное и строго приверженное идеалам анархизма инициативное меньшинство. Это эссе посвящено освещению проблематики такого созидания, формирования независимых субъектов, а также роли, какую играют пассионарии в осуществлении этого процесса.

I.

Подчас, когда мы вновь обращаемся к теории анархизма, мы сталкиваемся с определёнными искажениями, которые могут высказывать анархисты, когда обрисовывают контуры будущего общества. Зачастую можно слышать о том, будто анархизм методологически предполагает позицию «все всё решают», и иногда эта позиция приводит к путанице в восприятии анархизма у людей, которые с ним незнакомы или мало знакомы. Закономерно возникают соответствующие вопросы: а что, если я не захочу решать все насущные вопросы? разве допустимо привлекать к обсуждению людей, которые не компетентны в том или ином вопросе в угоду «всеобщему участию»?

В частности, Мюррей Букчин в своём эссе «Политика для XXI века» указывает на критику его концепции со стороны анархистов:

«Похоже, наиболее распространённая критика со стороны как марксистов, так и анархистов – это утверждение, что современные города слишком велики для того, чтобы там можно было организовать функционирующие народные собрания. Некоторые критики полагают, что если мы хотим жить в настоящей демократии, то каждый человек в возрасте от нуля до ста лет, независимо от здоровья, психического состояния или склонностей, должен входить в народное собрание, и что это собрание должно быть размером с “клуб единомышленников”. Согласно их мнению, в крупных городах мира с населением в несколько миллионов человек потребуются тысячи собраний, чтобы достичь настоящей демократии. Они утверждают, что в таких городах множество малых собраний будут громоздкими и недееспособными» ^[1]Будущая революция: Народные ассамблеи и перспектива прямой демократии / Мюррей Букчин, — Москва: … Continue reading.

Стоит, конечно, сразу отметить, что такой взгляд на анархизм может быть обусловлен несколькими факторами. Во-первых, это неуглубленная подготовка самих анархистов, которые считают, что все люди, во что бы то ни стало, должны участвовать во всех коллективных собраниях, вне зависимости от способности и желания – и широкое тиражирование этой позиции. Во-вторых, это превратное понимание анархизма самим Букчиным, восприятие которого искажается из-за знакомства с поверхностной, основной теорией анархизма. Как бы то ни было, выставляя объявленное оппонирующее высказывание как анархическое, он отвечает вполне по-анархически, что не может быть никакого «всеобщего участия» в общем случае, когда в одинаковое время и в одинаковом месте собирается множество лиц, заинтересованных и незаинтересованных, для решения какой-то проблемы, которая либо может вызывать безразличие у некоторых присутствующих на собрании, либо вовсе быть мелочной и не заслуживающей созыва всех входящих в ассамблею людей:

«Начнём с того, что народная демократия не исходит из того, что каждый может, будет или даже хочет посещать народные собрания. Никто из называющих себя анархистами не должен делать участие обязательным, принуждая к этому всех. Тем более, насколько мне известно, редко, а может, и никогда не было так, чтобы в революции участвовало подавляющее большинство людей в конкретном месте, а тем более – все. В революционной ситуации перед лицом мятежа, когда неизвестные активисты при поддержке довольно небольшого числа сторонников восстают и свергают установленный порядок, большинство людей, как правило, остаются наблюдателями»^[2]Будущая революция: Народные ассамблеи и перспектива прямой демократии / Мюррей Букчин, — Москва: … Continue reading.

Изложенные соображения путают читателя: Букчин, который впоследствии ушёл от анархизма, рассказывает анархистам, насколько авторитарно принуждать к самоуправлению, притом, что:

а) теоретики анархизма никогда не выдвигали тезис о «принуждении к самоуправлению», даже в самых основных теоретических работах можно проследить эту мысль;

б) теоретики анархизма отводили революционному меньшинству немаловажную роль, и идея о «всеобщем восстании» всех групп населения, кажется, принадлежит современным постанархистам – таким как Сол Ньюман, а не Кропоткину или Малатесте, поскольку у классических теоретиков революция – это перманентно происходящее событие, осознанное, а не спонтанное.

В «Речах бунтовщика» Кропоткин пишет, почему утопично надеяться на революционное восстание, которое должно положить конец эксплуатации и угнетению, но важно работать с людьми, даже с тем осознанием, что авангардом будет не народ во всей его совокупности, но революционное меньшинство:

«История показывает нам, что те, кто накануне революции были в меньшинстве, становятся в день революции господствующей силой, если только они являются настоящими выразителями народных стремлений, и если (это – второе необходимое условие) революция продолжается достаточно долго, чтобы революционная идея могла распространиться, взойти и принести свои плоды. В самом деле, не нужно забывать, что не бунту, продолжающемуся день или два, преобразовать общество в направлении анархического коммунизма: кратковременное восстание может только свергнуть одно правительство и поставить на его место другое… Чтобы произвести нашу революцию в формах собственности и общественной жизни, нам нужно будет пройти через целый революционный период»^[3]Речи бунтовщика / П. А. Кропоткин. – М.: РИПОЛ Классик, 2021. – 386 с. – (Librarium), стр. 126..

Жан Грав, в свою очередь, также не склонен полагать, что революцию можно искусственно вызвать в один момент и попытаться в один миг сделать широкую общественную массу сочувственной и пассионарной:

«Наши товарищи исходят из той – может быть, и очень рекомендующей их – мысли, что можно сгруппировать людей заранее в виду революции, и как только их соберется более или менее значительное число, попытаться вызвать какое-нибудь восстание; они думают, что можно искусственно создать такое положение дел, при котором революция вспыхнет, а затем уже организованные революционные группы постараются придать ей должное направление. Отсюда их сочувственное отношение к некоторым приемам борьбы, которые, как им кажется, могут приблизить этот момент; отсюда их старания сгруппировать все революционные силы вокруг одной смешанной революционной программы, оставляя в стороне такие подробности и оттенки мнений, которые могут внести разногласия и отдалить некоторых лиц, которых они считают обладающими революционным темпераментом… Наша цель, поэтому — прежде всего выяснять и распространять наши идеи и образовывать группы товарищей сознательных, избегающих всяких уступок, которые могли бы стушевать часть нашего идеала, всяких союзов ради увеличения нашей численности, союзов, которые могут рано или поздно явиться нам помехою и вызвать сомнение относительно наших настоящих целей»^[4]Жан Грав. Умирающее общество и анархия. – Черное Знамя, 1906, стр. 136–138..

Эррико Малатеста же прямо говорит, что революция – это дело сознательного меньшинства:

«Подавляющее большинство анархистов, если я не ошибаюсь, считают, что человеческое совершенство и анархия не будут достигнуты даже в несколько тысяч лет, если революцией, совершенной сознательным меньшинством, не будет создана необходимая среда для свободы и благополучия. По этой причине мы хотим совершить революцию как можно скорее, и чтобы сделать это мы должны воспользоваться преимуществом всех положительных сил и каждой возникшей благоприятной ситуации. Задача сознательного меньшинства в извлечении пользы из каждой ситуации, для изменения окружающей обстановки в направлении, которое сделает возможным образование всего народа… Более того, мы считаем, что революция является актом воли – воли отдельных лиц и народных масс, что для ее успеха требуются определенные объективные условия, но она не происходит по необходимости, неизбежно, только благодаря действию экономических и политических сил»^[5]Эррико Малатеста. Анархическая революция // Библиотека анархизма URL: … Continue reading.

Иначе говоря, тезис о том, будто анархисты не осознают, насколько малочисленная группа может вести революцию, взят из ниоткуда, и то, что пишет Букчин в ответ – это как раз и есть последовательная анархическая позиция. Анархисты с самого начала осознавали, что личности, стоящие во главе революции, составляют меньшинство. Здесь наша оценка не будет отличаться от марксистской. Но в отличие от марксистов, мы отводим принципиально иную роль революционному меньшинству. Мы не предполагаем, что такое меньшинство станет во главе всей революции и будет подменять народные стремления своими личными, гнать народ в искусственно созданные органы и заставлять их там «самоуправляться», или, что ещё хуже, санкционировать только подконтрольные ему органы, как это было во время революции в России. Такое положение дел – это чистейший абсурд, который противоречит анархическому видению революции.

Значит ли это теперь, что анархисты должны относиться равнодушно к пассивности масс и не предпринимать никаких мер для повышения вовлеченности людей в общественные дела? Пожалуй, это совершенно иная крайность. И такой нигилизм тоже не отвечает анархическим соображениям, поскольку поощряет противоположные анархизму тенденции.

Важнейшая мысль, которую нам надлежит усвоить, такова: анархисты в программных очерках и вводных работах всегда описывают постконвенциональное общество, то есть общество устоявшегося анархического будущего. Поэтому, когда анархисты вскользь упоминают о как можно более широком участии людей в общественных делах, они исходят из предположения, что такова их конечная цель. Революционеры, разумеется, не живут в грёзах о том, что революция – дело момента, и всякий, кто наслышан про анархизм, хоть правдивого, хоть не очень правдивого, но под предводительством нужных обстоятельств, превратится в сознательного субъекта. Воспитание таких субъектов – задача анархического повстанческого просвещения, и эта деятельность будет длиться перманентно, выстраивая фундамент воспроизводства анархических взаимоотношений в обществе.

И всякий раз, когда мы поднимаем вопрос о постепенном построении такого постконвенционального общества, то есть общества, основанного на высшем проявлении добродетели, с минимальным проявлением девиантного^[6]Под «девиантным поведением» здесь подразумевается отклонение от общественных норм и правил, влекущее в … Continue reading и антисоциального поведения среди тех, кто в нём состоит, поскольку (в лучшем случае) каждая личность определяет степень этичности своих поступков в соответствии с личностной философией и общегуманистическими (универсальными) представлениями, справедливо спросить:

а) кто же будет «воспитывать» и

б) каким образом это организовать?

Последовательно ответим на оба эти вопроса.

II.

Справедливое возражение, с которым может столкнуться поборник идеи анархического просвещения: анархисты не святые, чтобы определять, насколько люди соответствуют анархизму. Да и к тому же это может быть авторитарно – воспитывать взрослых и самодостаточных личностей, как несознательных младенцев. Однако речь не идёт о воспитании авторитарного типа, когда субъекты воспринимаются ведомым стадом, и в целом слово «воспитание» может не отражать той коннотации, которая в него вкладывается. Здесь разумно было бы использовать слово, которое включало в себя и такие понятия как «окультуривание», «просвещение», «осведомление», «образование». Такое «воспитание» немыслимо без осознанности. Иначе говоря, этот процесс подразумевает развитие в людях качеств, необходимых для построения общества, организованного на либертарных принципах, а не напыщенное морализаторство, свойственное фашистской пропаганде, которая обязывает своих граждан быть показательно порядочными. Положение дел на бумаге и в действительности может разительно отличаться, а потому мы не будем опираться на какие-то общие критерии меритократического характера, которые станут мерой «окультуривания» того или иного общества. Анархия возможна и необходима в том числе в обществе «неидеальных» людей, и во многом лишь потому, что мы осознаём неидеальность людей, мы противники какой бы то ни было централизованной власти.

Тем не менее, тот факт, что мы признаём неидеальность модели общества, в которой живём, а также допускаем взращивание либертарных порядков среди сообществ, далёких от показательно анархических, это совершенно не означает, что у нас нет и не должно быть представления о культурном «идеале». Это слово уместно поместить в кавычки, поскольку «идеал» – это несколько субъективное понятие, и мы рассуждаем об идеале не как о конкретно выраженной форме, но как о принципе. Под «идеалом» мы здесь подразумеваем такие общественные отношения, в которых сполна в повседневных делах реализуются образующие анархизм принципы:

а) принцип равноправия и автономности субъектов;

б) принцип взаимопомощи и солидарности;

в) принцип инаковости и разнообразия.

Что такое равноправие? Равноправие – это одинаковые возможности для каждого при различных способностях, то есть «равенство неравных» (термин, который использует сам Букчин). Александр Беркман сформулировал этот принцип следующим образом: «Подлинное анархическое равенство означает свободное пользование, а не одинаковое количество. Оно не требует, чтобы все ели и пили одно и то же, носили одинаковую одежду, выполняли одну и ту же работу и вели один и тот же образ жизни. Отнюдь, в действительности совсем наоборот. Потребности и предпочтения отдельных людей столь же сильно отличаются друг от друга, как и их аппетит. Подлинное равенство состоит в равной возможности удовлетворять их»^[7]Александр Беркман. Азбука анархизма // Библиотека анархизма URL: https://ru.anarchistlibraries.net/library/aleksandr-berkman-azbuka-anarhizma … Continue reading. Современные иерархические институты искусственно создают барьеры на пути к подлинному равенству субъектов, предписывая им определённые социальные роли, продиктованные предрассудками, культивируемыми современной авторитарной культурой. Анархизм борется с предрассудками, взращивая личностей в рамках представлений, свойственной научной и материалистической картине мира: мы не опираемся на ряд метафизических понятий, когда анализируем социальные отношения. Хотя многие из нас признают существование гендеров, рас, национальностей и конфессий как социальных атрибутов, мы не видим практической ценности подразделять людей на подобные категории, «сортировать» их, как это делают реакционные идеологии. Мы являемся конструктивистами, а не эссенциалистами, и потому свойства или поведенческие характеристики, предписываемые вышеназванным атрибутам, – это составляющие части среды, а не генетики. Любое девиантное поведение поддаётся корректировке, если для его процветания нет никаких причин, и это то, на что мы опираемся: сначала устранение социальных причин и установление общественной гармонии, затем воспитание личности в гармоничной среде.

Что такое автономия? Автономия – это самопринадлежность. Это право рассуждать и самостоятельно принимать решения на основе осознанного выбора. Автономия зиждется на свободе. Свобода, в свою очередь, не означает вседозволенности, или волюнтаризма; свобода немыслима вне общественных отношений. Таким образом, анархизм не подразумевает, что вы вольны делать, что захотите, не оглядываясь на то влияние, которое окажут ваши решения на среду, в которой вы находитесь, будь это социум или биосфера. Анархизм – это философская, социальная и политическая теория, а не математическая абстракция.

Что такое взаимопомощь и солидарность? «Взаимопомощь – это фактор эволюции», – таково краткое определение Петра Алексеевича Кропоткина. И действительно, взаимопомощь – это главный социальный принцип, который подразумевает, что совместные усилия по преобразованию мира куда более предпочтительны для свободных людей, нежели хищническая конкуренция. Взаимность – это то, что скрепляет анархическое общество, поскольку она стимулирует каждого отдельного человека действовать альтруистически и поддерживать с такими же, как он, взаимовыгодные отношения, а не конкурировать и пытаться загрести больше ресурсов, вынуждая других людей находиться в подчинённом положении, обусловленное ресурсным дефицитом. Взаимопомощь и солидарность – способ преодоления ресурсного дефицита и соразмеренного распределения благ, поэтому они играют огромную роль в поддержании анархического общества.

В чём ценность инаковости и разнообразия? Инаковость и разнообразие – это базис личностного становления. Мы становимся личностями, когда обособляем свои интересы от абстрактных коллективных «нарративов», диктуемых нам не конкретными людьми, а государственной идеологией. Иерархические институты растворяют чаяния отдельных людей в популистской каше общегуманистических лозунгов (а иногда просто в абстрактных «государственных интересах», без оглядки на гуманизм), и такой этический базис не похож на выверенный и обоснованный: это скорее «политический» гороскоп, который примеряет на себя отдельный представитель политического спектра. Условный «правый» должен голосовать за консерваторов, потому что те якобы выражают его интересы, условный «левый» должен поддержать социал-демократов, поскольку те выражают его стремление к «всеобщему благосостоянию». Такой биполярный мир, который делит все возможные идеи, которые мы можем применить к социальному обустройству, на два противоположных лагеря, заставляет людей придерживаться «меньшего зла», вместо того чтобы объединяться с единомышленниками, которые хотели бы конкретных изменений для себя. Мы сдвигаем фокус с абстрактного «глобального блага» на «благо субъектов» – благо отдельного человека и ассоциаций, где он выступает идейным инициатором.

Теперь, когда мы определились с принципами, впору отметить, что только тогда человек может считаться подлинным анархистом, когда он понимает сполна эти принципы и отстаивает их. Нам есть за что методологически критиковать надстройку, но только тогда надстройка будет соответствовать базису, когда индивид будет понимать принципы, формирующие базис идеологии. Анархизм, конечно, не придерживается экономического детерминизма и считает, что экономическая и культурная революция идут бок о бок. Однако анархизм – это в первую очередь выбор, который не является обременяющим для лиц, не принимающих правила ассоциации, это сожительствование множества ассоциаций с различными интересами и разделенными по различным принципам, и они могут пересекаться между собой, а могут и не пересекаться. Этически мы отстаиваем свободу объединений и независимость одного объединения от другого. Этически мы отстаиваем личностную свободу и эмансипацию субъекта от обременений и эксплуатации, устранение причин, вызывающих необходимость в повиновении и отчуждении самости.

Только тот, кто осознаёт и практикует анархизм, способен доносить эти идеи до широкой общественности, и нам хорошо это известно, это типичная – агитация и привлечение сторонников. Но смысл слова «агитация» – это во многом «знакомство» с идеологией. Есть множество тех, кто сочувствует анархизму, но предпочитает не становиться анархистом и не поддерживать альтернативные низовые политические структуры. Даже если сторонников анархизма будет вполне достаточно для того, чтобы парализовать правительственные институты и бороться с ними на равных, революционная борьба на этом не закончится, она лишь перейдёт из «горячей» фазы в «холодную». Для устойчивости анархического общества мы должны поспособствовать тому, чтобы сочувствующие нам и наши противники перешли от «пассивных наблюдателей», как пишет Букчин, к активным созидателям, поскольку из пассивности черпают свою силу институты иерархии и принуждения.

III.

Как сделать из пассивного человека созидающую личность, которая обладает собственными моральными принципами? Это – очень сложная работа, которую должны на себя взять на себя наиболее передовые представители революционной интеллигенции. Но изначально, как только революция встанет на путь созидательного анархического преобразования, важно формировать не просто абстрактного «кантианского субъекта», но устранить факторы, которые низводят его существование до самого низшего уровня, устранить пауперизм. Экономическое и культурное преобразование должны стоять в одном ряду в плане кратчайших изменений, но только тогда человек захочет культурно и духовно возвыситься, когда он перестанет осознавать безнадежность своего социального положения, получит в первую очередь экономическую и политическую свободу. Под экономической свободой подразумевается переориентирование существующих производительных сил на реализацию принципа «довольства для всех», когда трудящиеся и потребители, осуществившие во время «горячей фазы революции» экспроприацию (захват) средств производства общих благ, налаживают тесно переплетенную сеть отраслевых, межотраслевых и потребительских союзов, чья цель — анализировать потребности всех людей, собирать информацию о текущих нуждах каждой личности, производить необходимые продукты и затем уже распределять их с помощью многочисленных пунктов всеобщего довольствия. Взаимно переплетенная производственная сеть и распределение по потребностям позволят людям перестать мыслить себя хищниками, вынужденных бороться с другими за выживание, ощутить экзистенциальную защищенность и на практике оценить преимущества заботы друг о друге через взаимное удовлетворение совпадающих индивидуальных интересов и совместное вовлечение в управление экономикой. Субъект может не понимать изначально, как воспользоваться этой свободой и какова мера его компетентности. Но только практикуя в полной мере принципы свободной ассоциации, взирая на пример, он сумеет понять, что из себя представляет политическая свобода.

Мы не должны, впрочем, скатываться в либеральные представления о «политической свободе», на которых зиждется эпоха Просвещения. Макс Штирнер указывал на лицемерие либеральной политической свободы, когда писал:

«“Политическая свобода”. Что нужно под этим подразумевать? Свободу единичной личности от государства и его законов? Нет, наоборот, связанность единичного с государством и государственными законами. В чем же заключается “свобода”? В том, что от государства не отделяют более посредники, а установлено прямое и непосредственное отношение к нему, потому что теперь мы – граждане государства, а не подданные кого-нибудь другого, мы даже подданные короля не как личности, а как “главы государства”. Политическая свобода, это основное учение либерализма, не что иное, как второй фазис – протестантства, и она движется параллельно с “религиозной свободой”… для “политически свободного”: государство – святое дело, оно – дело его сердца, главное его дело, его собственное дело»^[8]Единственный и его собственность / М. Штирнер; [пер. с нем. М. Л. Гохшиллера, Б. В. Гиммельфарба; вступ. ст. Д. С. … Continue reading.

Мы не можем здесь воспользоваться иным термином, который отделял бы нас от либерального толкования, однако стоит опираться не на общепринятый смысл, а на определение свободы. Хоть анархия – это не «наука определений», и очень многое мы не можем передать, используя расхожие слова и выражения с устоявшейся семантикой, для нас первоочерёдной задачей служит не изобретение новых словоформ и, следовательно, ещё большая путаница, а обходительное отношение к имеющимися общим представлениям.

Субъектная политическая свобода анархизма – это не то же, что представительная политическая свобода либерализма, то есть право выбирать себе хозяев. Анархисты – это люди, которые способны к самостоятельному суждению и выработке тех правил, которые сочтут необходимыми для себя и которые при этом не будут отчуждать автономию других. Анархизм требует высокой культуры. Как писал Алексей Боровой:

«Анархизм – учение культуры! Ибо анархизм зовет не к разрушению, но преодолению культуры. Не к бессмысленному разгрому и расхищению достояния народного, но бережному хранению ценностей, в которых заключены творческие достижения человека, которые – необходимы, как средство к последнему, непрерывному нашему освобождению. Анархизм – наследник всех прошлых освободительных стремлений человека и несет ответственность за их сохраненность»^[9]Анархизм / А. Боровой. – М. РИПОЛ классик, 2022. – 384 с. – (Librarium), стр. 381..

Но культура – это не просто «творческие достижения». Культура – это то, что внутри нас самих, мы являемся носителями общечеловеческой и региональной культуры – глобальной и местной – это то, что способно налаживать связь с теми, чья среда отличается от нашей. Напротив же, если культура есть разнообразие, то бескультурье всегда проявляется одинаково, оно зиждется на эготизме^[10]Эготизм – понятие в гештальтпсихологии, обозначает излишнюю самовлюблённость и преувеличенное мнение о … Continue reading и нарциссизме, и это совершенно неудивительно, покуда духовный упадок – это то, что вызывается запущенностью личностного воспитания, подогретого соответствующим социальным окружением, тогда как духовное возвышение требует философской обоснованности каждого поступка, самообладания и высшей формы осознанности, и так как наша скудная, безнравственная среда не поощряет такой формы деятельности, духовное возвышение сродни восхождению на крутую гору и требует не меньших усилий над собой. Только духовно возвышенная, философски вдохновлённая личность приходит к осознанному анархическому мировоззрению, и равно как не всем дано сразу покорить вершины гор, так и не всем сразу дано отринуть идеи господства и подчинения.

IV.

Каков же метод? Как только революция пройдёт этап «горячей» фазы, как только у анархистов будут выстроены альтернативные институты, как только будет выстроена анархическая федерация, и революция вступит в фазу «холодной» борьбы с проявлениями государства, которое существует лишь номинально, когда революция будет распространяться за пределы государства, тогда встанет вопрос о том, как склонить менее активные слои населения к широкому участию в анархических институтах. Разумеется, здесь не будет какого-то конкретного рецепта, поскольку каждое общество в каждом регионе уникально, но главный принцип, который берёт на себя такая революционная ячейка, самая низовая составная часть федерации, это «принцип компетенции». И здесь мы отвечаем на вопрос не только о методе, но и о том, какова степень участия «всех во всём».

Правильно ли поступит анархическое общество, если дозволит всякому, кто в нём находится, без разбору высказываться на широкий спектр тем и принимать решения в тех областях, в которых у конкретных людей нет авторитета, то есть компетенции? Полагаю, это риторический вопрос. Когда анархисты говорят, что «все будут управлять всем», сильно упрощая объяснение принципа функционирования анархических институтов, они редко поясняют, что все будут управлять, но только в рамках своей компетенции, но, как следует ожидать, во всех отраслях и областях жизни.

Это – важнейшее замечание. Как говорилось выше, принцип «все управляют всем» – это принцип, который анархическое общество никогда не реализует, поскольку он подразумевает, что каждая личность обладает одинаковым авторитетом в любой сфере. Это сложно себе вообразить, учитывая, что анархизм не ставит перед собой целью воплощать меритократические программы и попросту «штамповать» биороботов, да и наверняка такое общество не было бы анархическим, как только устранило бы разнообразие и естественную нетождественность человеческих навыков и стремлений. Однако же выше мы писали о том, что с этой нетождественностью мы не собираемся мириться. И хотя уравниловка и казарменный социализм для нас – это страшный сон, не имеющий ничего общего со свободой людей, мы всё же выступаем за как можно более широкое просвещение и расширение возможностей для каждого отдельного человека обстоятельно обсуждать как можно более широкий спектр вопросов. По мере того, как в обществе происходит нравственное возвышение, люди из других областей деятельности тоже становятся всё более разносторонними и могут выступать в качестве экспертов в областях, которые им до этого были недоступны. Расширение этих возможностей открывает нам более широкий спектр разнообразия. Мы приближаемся к анархии.

Говоря о том, как структурно можно организовать это просвещение, на ум приходит пример политических академий. Сегодня есть пример такой международной политической академии – Академия демократической современности^[11]Academy of Democratic Modernity URL: https://democraticmodernity.com/ (дата обращения: 16.11.2023).. В отчёте о деятельности Академии в 2022 году говорится:

«Академия демократической современности была учреждена в марте 2022 года и создаёт полноценную программу политического образования для широкого круга активистов и движений. Исходя из нашего понимания того, что противостояние системе нуждается в радикальном интеллектуальном, моральном и политическом обновлении, мы хотим внести свой вклад в пробуждение демократических и антисистемных сил нашей просветительской работой. Мы считаем, что теория демократической современности и социология свободы в этом смысле дают ответы на центральные вопросы о том, как мы можем превратить кризис в демократическое, устойчивое и освободительное пробуждение»^[12]Report of activities from Academy of Democratic Modernity in 2022 // Academy of Democratic Modernity URL: https://justpaste.it/aqxe7/pdf (дата обращения: 16.11.2023)..

Создание образовательных учреждений для политического просвещения, таких как университеты, академии, институты – это способ воспитания революционной интеллигенции. Стоит сразу отметить, что политическое образование здесь – это не то же, что политическая индоктринация, и оно по определению исключает случай односторонней коммуникации. Вбирая в себя принципы либертарного образования, такое обучение принимает форму диалога. Революционная интеллигенция не является «партийной номенкулатурой», которая «спускает» пропаганду пассивному населению, но последователями анархизма, способными на осознанное идейное вдохновение сообществ путём междисциплинарного подхода к различным областям жизни. С удивлением можно обнаружить примеры внедрения анархизма в различные науки (к примеру, математика^[13]Busseniers E. Self-organization versus hierarchical organization. – 2018. URL: https://cris.vub.be/ws/portalfiles/portal/40321651/Thesis.pdf (дата обращения: 16.11.2023)., синергетика^[14]Васильєва І.А. Значення анархізму як типу політичної свідомості в рамках синергетики. URL: … Continue reading, педагогика^[15]Джудит Суисса (и др). Анархизм и образование. Сборник трудов // Библиотека анархизма URL: … Continue reading, география^[16]Энтони Инс. Картография черного флага. Новые темы в анархистской географии (часть I) // Akrateia URL: … Continue reading, криминалистика^[17]Kinna R., Fernández L. A. Classic writings in Anarchist Criminology: A historical dismantling of punishment and domination. – AK Press, 2020., антропология^[18]Дэвид Грэбер. Фрагменты Анархистской Антропологии. Радикальная Теория и Практика, Москва, 2014 – 172 с. и т. д.). Так, прикладная компетенция будет соединяться с либертарной осознанностью.

Другим пространством для политического просвещения будут служить обсуждения, организованные в самих группах с целью рефлексии над поведением участников – практическая сторона. В курдском освободительном движении такие обсуждения получили название «такмиль». Товарищи из сообщества «Hevale: революция в Курдистане» описывают такмиль так:

«Критика и самокритика занимает особое место в политической культуре Рабочей партии Курдистана. Регулярно в любой околопартийной ячейке проводится собрание под названием “такмиль”. Это сеанс критики и самокритики, призванный помочь прогрессу соратников и исправлению ошибок.

Это частый элемент досуга у партизан – такие сценки можно видеть во множестве документальных фильмов. Мы проводили в коллективе подобные штуки – в самом деле помогает сохранять здоровую атмосферу товарищества.

Более серьёзный формат – это “платформа”. Её считают более тяжёлым типом встреч. В этом случае человек или люди (в отношении которых она проводится) встают и их специально с особо критической точки зрения анализирует большой коллектив. После этого выдвигаются варианты мер, принимаемых для исправления товарищей (иногда и наказания). Предложения выносятся на голосование.

Подобный тип мероприятий важен, поскольку, насколько мы можем судить, он заметно влияет и на организацию уголовного судопроизводства на территориях, где РПК является доминирующей политической силой. В литературе сообщается, что такмиль и платформа вероятно заимствованы из маоистской практики»^[19]Интернет-сообщество «Hevale: революция в Курдистане» в социальной сети VK. URL: https://vk.com/wall-95376066_10444 (дата обращения: … Continue reading.

Про сам такмиль можно прочитать в книге «Цветы пустыни: 10 лет революции в Рожаве»^[20]Также статья доступна по ссылке: https://telegra.ph/Takmil-04-28 – прим. автора..

Теория и практика либертарного просвещения неотделимы. Только практикуя взаимопомощь, солидарность и относясь друг к другу как к равным, мы вырабатываем и закрепляем теоретические основы будущего альтернативного свободного общества.

Оформление: кадры из фильма «13 роз». 2007. Испания, Италия. Реж. Эмилио Мартинес Ласаро.

 550 total views,  4 views today