Избыточная, сбивающая с толку фрагментация или показатель подвижности и богатства анархизма – таковы в общих чертах полярные реакции на широкий спектр анархистских течений и направлений. Несмотря на название предлагаемого эссе, проблема «центробежности» в анархизме по-прежнему является актуальной – если и не в силу злободневности, то по причинам тех свойств, которые укоренены в самом анархизме, в его антидогматичности и свободолюбии. Обзор ключевых направлений анархизма и попытка обозначить оптимальное их сочетание, исходя из таких критериев, как цель, метод и философия – в эссе историка Анатолия Дубовика.
Тему действительно вряд ли можно назвать животрепещущей, прежде всего с учетом происходящих вокруг событий. Тем не менее, вырастает новое поколение молодых людей, которые самоопределяются как анархисты, сочувствующие анархизму и которые пытаются разобраться в вопросах теории, заинтересовавшей их. Иногда в сети встречаются рассуждения о направлениях анархизма разных социологов, журналистов, блогеров. Как правило, они не очень хорошо разбираются в предмете, о котором берутся рассказывать, и своими текстами и видео только вносят путаницу в тему, акцентируя внимание на второстепенных деталях или даже самостоятельно конструируя никогда не существовавшие анархические течения.
В этой публикации постараюсь кратко и максимально просто объяснить, какие были и есть направления анархизма и чем они отличаются друг от друга. Ни на полный охват темы, ни на обладание истиной в последней инстанции не претендую: все сказанное далее есть прежде всего мои собственные представления, основанные на непосредственном участии в анархическом движении и на изучении его истории.
Но прежде чем мы перейдем непосредственно к теме о направлениях анархизма, нужно ответить на вопрос, который иногда (не так уж и редко) возникает у тех, кто начинает интересоваться анархизмом: а почему вообще анархисты делятся на какие-то течения? – Забавно, что аналогичный вопрос о причинах, по которым «направлений» среди сторонников существования государства существует на порядок больше, никогда не возникает. История знала множество типов государственного устройства, ныне существуют (либо существовали совсем недавно) самые разные государства: республики и монархии, теократии и фашистские режимы и т.д. и т.п. Причем, например, монархии были и есть ограниченные и абсолютные, наследственные и выборные. То есть даже в пределах одного «направления» государственности мы можем видеть сразу несколько «поднаправлений» и «течений». Получается, что люди, убежденные в необходимости, неизбежности и полезности существования государства, уже несколько тысячелетий никак не могут сойтись между собой в том, как именно это самое государство должно быть устроено.
То же самое можно сказать о людях, убежденных во вредности государства и возможности жизни без государства: у нас разные взгляды и разные анархизмы. Более того, – реально существовавшие когда-то (не только в доисторическую эпоху и нередко совсем недавно) безгосударственные общества тоже были разными, иногда совсем не похожими друг на друга. Рискнем предположить, что и анархическое общество – а точнее, анархические общества – будущего тоже будут многовариантными, пока дружественная конкуренция между разными идеями и практиками не позволит выбрать лучшее из разных моделей.
Теперь переходим, собственно, к направлениям анархизма. Среди них выделяются три-четыре основных. Ясно, что всех анархистов объединяет отрицание государства и стремление заменить его иной, безгосударственной системой организации общества. Но из конкретизации либо идеала (т.е. такой желаемой системы), либо средств к достижению идеала, и происходит деление анархизма как общественно-политического учения на разные направления.
Наиболее известное направление, с которым анархизм в свое время исключительно и ассоциировался всеми более или менее разбирающимися в теме людьми, это анархо-коммунизм. В мире был представлен такими основными идеологами, как Петр Кропоткин, Жан Грав, Элизе Реклю; на территории бывших Российской империи и СССР, помимо Кропоткина, можно назвать Петра Аршинова, Георгия Гогелия, Аполлона Карелина, Варлама Черкезова. Не теоретик, но знаменитый практик (а в эмиграции еще и популяризатор) – украинский анархист Нестор Махно.
Анархо-коммунизм берет начало фактически из работ Кропоткина, который развил учение Михаила Бакунина. Бакунин был очень силен критикой современного ему строя, критикой идеи государственности как таковой, но он не сумел, да и не очень-то хотел создать сколько-нибудь внятный позитивный идеал анархистов, т.е. обрисовать контуры нового общества. Кропоткин это ощущал еще при жизни Бакунина и, оказавшись в эмиграции, лет 20-25 разрабатывал такую конструктивную программу. В итоге получилось то, что он сам и назвал коммунистическим анархизмом: общество, сбросившее с себя власть государства и капитала, в котором все материальные и нематериальные блага, все средства производства, ресурсы, конечная продукция, – всё это принадлежит всем, то есть отсутствует частная и групповая собственность, производство ведется всем обществом в целом, распределение происходит по индивидуальным потребностям членов общества.
С моей личной точки зрения, всякая серьезная попытка конкретизировать анархический идеал в вопросах экономики, производства и распределения неизбежно приведет практически к тому же, о чем писал Кропоткин и его последователи, т.е. к анархическому коммунизму – либо к чему-то логически очень противоречивому, как «анархо-капиталистические» теории (о них ниже).
Кропоткин разработал модель будущего общества, а анархо-синдикализм дал средство для ее достижения, разработал стратегию – в чем классический анархо-коммунизм по Кропоткину оказался слаб. Суть этой стратегии в следующем: для совершения анархической революции, для переустройства общества на принципах анархизма (безгосударственного самоуправления) необходимо, чтобы производители (те, кто и в анархическом обществе будут производителями всех материальных и духовных благ) смогли максимально эффективно захватить (экспроприировать) хозяйство, все сектора экономики – и сразу же – без периода хаоса, неразберихи и бестолковых экспромтов – запустить эту производственную машину уже в интересах нового общества. Сделать это можно, организуя сейчас, при государственном и капиталистическом строе, трудящихся в непримиримые по отношению к государству и капитализму профессиональные организации, которые по французской традиции получили название «синдикаты». А поскольку синдикат – это не только ячейка будущей производственной организации, но еще и действующий сейчас профсоюз, то синдикат ведет не только революционную борьбу «для будущего», но и сегодня ведет повседневную экономическую борьбу за улучшение положения трудящихся (сокращение рабочего дня, рост зарплаты, сохранение и расширение социального страхования и прочее). Как профсоюз синдикат может включать в свой состав не только анархистов, что в конечном счете помогает распространению анархических идей. Как анархическая организация синдикат отказывается от всякого представительства, то есть от участия в парламентах, думах, муниципалитетах, стремясь к прямому действию самих трудящихся, что, по мнению синдикалистов, должно способствовать пробуждению и росту самосознания, убежденности, самоорганизации, инициативы.
Анархо-синдикалисты стремятся к той же цели, что и анархо-коммунисты, но предлагают иные пути. На практике получилось так, что те анархисты, которые были настроены максимально «анархично», ориентировались на устройство более или менее стихийного народного бунта, а также не считали нужным ограничивать свою пропаганду только рабочим классом, – эти люди действовали самостоятельно под именем анархистов-коммунистов. Те же, кто был готов работать в организации, имеющей определенную дисциплину, программу и прочее, и ориентировался прежде всего на рабочий класс (в меньшей степени на крестьян и служащих), – стали называться анархистами-синдикалистами.
Основателями анархо-синдикализма стали французские рабочие-анархисты конца 19 века; среди российских (то есть на территории Российской империи) анархистов его идеологами были Яков Новомирский (он и ввел в употребление сам термин «анархо-синдикализм»), Всеволод Волин, Григорий Максимов, Александр Шапиро.
Разная тактика (бунт и боевизм – или опора на профсоюзную борьбу), а отчасти и разный психологический тип, быстро привели к тому, что анархо-коммунисты и синдикалисты в определенной степени отдалились друг от друга, стали восприниматься как сторонники разных анархических течений. Хотя Кропоткин, например, последние 20 лет жизни был фактически популяризатором синдикализма, а его самого синдикалисты всегда воспринимали как собственного авторитета и учителя.
Анархо-индивидуализм, как считается, был основан Максом Штирнером, немецким философом 19-го века и, кстати, другом молодости Карла Маркса. При желании его можно свести к очень нехитрым внешне концепциям: всякая личность должна быть свободна, и никто не вправе ей ничего навязывать, – никто, значит и грядущее общество анархистов, в котором будут существовать те или иные правила и нормы (морали, например). «Я вправе делать всё, что считаю нужным и чего сумею добиться». «Для меня нет никаких авторитетов». Небольшое число мыслителей-индивидуалистов (Штирнер, Бенджамин Таккер, близкий анархическому индивидуализму Ницше; в Российской империи и раннем СССР – Андрей Андреев, Алексей Боровой, братья Абба и Владимир Гордины) являются глубокими философами, авторами оригинальных концепций, – но для массы рядовых анархо-индивидуалистов (хотя таких уж больших масс, понятное дело, не было) эта разновидность анархизма слишком часто сводилась к обычному нигилизму и, говоря современным языком, беспределу. Именно они стали главными прототипами киношного образа «пьяных матросов-анархистов» и вообще отрицательного имиджа анархистов, распространявшегося во всех странах.
Анархо-индивидуализм имел немного, сравнительно с коммунизмом и синдикализмом, сторонников, а его влияние всегда было ничтожным, потому что он оказался неспособен создать хоть что-то похожее на организацию, – а одиночки и даже толпа одиночек социально беспомощны. Но имидж они всё же создали… Можно сказать, что 99% современных анархиствующих (типа панков и всё такое) это как раз и есть современная разновидность анархо-индивидуализма, даже если они об этом не подозревают.
Помимо анархо-коммунизма, анархо-синдикализма и анархо-индивидуализма – «левых» течений анархизма (инидвидуализм есть «левое» течение с определенными оговорками), существует еще и так называемый правый анархизм, он же анархо-капитализм, он же либертарианство. В целом, весьма условно, можно сказать, что правый анархизм берет начало от Пьера-Жозефа Прудона (середина 19 века), но, думается, сам Прудон был бы не в восторге от того, к чему пришли его продолжатели. Правый анархизм готов ограничить свои требования только удалением государства из общественной жизни, – оставив все остальные прелести капиталистического общества в целости и сохранности. То есть частнособственническое хозяйство, рынок и неизбежные в этих условиях экономические кризисы, конкурентная борьба, наемный труд, безработица, социальное расслоение и так далее и тому подобное, – сохраняются как плата за неограничиваемую государственными регуляторами индивидуальную свободу. В каком-то смысле всё это очень похоже на концепции «неолиберализма», которые в 1980-х проводили в жизнь Маргарет Тетчер и Рональд Рейган, – кто постарше, помнит. В старом анархическом движении на территории Российской империи и СССР (19-й и первая половина 20-го веков) такой разновидности анархизма не было, в новом (перестроечном и пост-перестроечном) ее представители сначала называли себя анархо-демократами, а сейчас открыто называют себя анархо-капиталистами либо либертарианцами. Многие из них – весьма приличные и порядочные люди, субъективно – честные анархисты, но (как мне кажется) – получив от советских времен (которые часть из них застали лично) прививку от всякой «левизны» и социализма, не могут или не хотят додумать анархическую теорию до ее логического завершения.
Все остальные направления анархизма сводятся к одному из четырех указанных или являются соединением (более или менее искусственным) анархизма с какими-то иными философскими учениями.
К первой категории относятся, например, «чернознаменчество» (разновидность анархо-коммунизма, существовавшая в Российской империи в 1900-х и акцентировавшая внимание на тактике постоянного насилия и на бескомпромиссном противостоянии синдикализму), неонигилизм и пананархизм (варианты анархо-индивидуализма начала 20-го века), ассоциационный анархизм (разрабатывался в 1900-1910-х Львом Черным, который соединял индивидуализм с элементами синдикализма) и проч.
Ко второй категории относятся мистический анархизм (соединение псевдовосточных оккультных теорий и практик с анархизмом), христианский анархизм (он же «толстовство» или близкие Льву Толстому взгляды), экоанархизм (соединение анархизма с экологическим движением, в странах бывшего СССР это были известные когда-то «Хранители Радуги»), всевозможные панк-анархисты, хиппи-анархисты, анархо-пацифисты и проч. Лично мне представляется неправильным выделять такие направления как что-то самостоятельное, потому что, как правило, они сосредоточены на какой-то одной социальной проблеме, а не создают и не пытаются создать целостную общественную теорию, – но эти направления есть…
Деление анархизма на течения самим анархистам, конечно, не очень нравится. Попытки объединить их на какой-то единой, универсальной платформе предпринимались (в 1919-1922 даже существовала такая Всероссийская секция анархистов-универсалистов) и будут предприниматься. Но здесь нужно помнить, что:
1. Очень сложно объединить для практической деятельности (а не для чисто философских дискуссий) «левых» и «правых» анархистов, то есть сторонников и противников преодоления института частной собственности.
2. Очень сложно добиться от анархистов-индивидуалистов, которые обычно не принимают никакой вообще дисциплины и организованности, – совместной работы в организации.
3. Анархизм как отрицание внешнего обязательного авторитета сам себе создает сложности в виде появления массы «диких течений», представители которых чаще всего – люди, скажем так, не всегда адекватные. Любой желающий может назвать себя, например, «анархо-кришнаитом» (честное слово, сам таких знал), с трудом сумеет (или не сумеет, тут уж как получится) объяснить, что он под этим понимает, – и будет гордо нести знамя «создателя нового направления анархизма». Переживать из-за невозможности найти общую платформу с эдакой экзотикой, право слово, не стоит. Помнится, встречал я однажды некоего юношу, который самостоятельно додумался до словосочетания «анархо-нацизм» («мне нравится анархизм, но я бы хотел, чтобы там евреев не было»), – так что же, неужели нужно было искать с ним общий язык, обсуждать условия сотрудничества и прочее?
На практике, два «магистральных» направления, то есть анархо-коммунизм и синдикализм, вполне в состоянии сотрудничать между собой, а лучшие (конструктивные и ответственные) представители индивидуализма, как показывает опыт, также могут подключаться к общей работе. Наиболее серьезные анархические организации в России, Украине и в некоторых других странах мира еще с конца 1910-х годов строились по формуле «единого анархизма»: признание безгосударственного коммунизма как цели, синдикализма – как метода действий (либо формы организации), индивидуализма – как философской основы анархического движения. Так видели себя Конфедерация анархических организаций Украины «Набат», Федерация анархистов Иберии, Федерация рабочих Аргентинского региона, российские «платформисты» из организации «Дело труда». Вероятно, выход из нынешнего состояния кризиса анархического движения тоже будет лежать на пути «единого анархизма» или чего-то подобного ему.
1,448 total views, 2 views today