Пацифист Диверсант: История российского пацифизма позднего советского времени в биографии Юрия Попова (1954-1999)

В период позднего социализма в странах Восточной Европе возникло низовое, независимое движение за мир, которое стало одним из новых социальных движений, направленных на защиту международного мира и продвижения в обществе ценностей ненасилия^[1]Подробнее см.: In Search of Civil Society: Independent Peace Movements in the Soviet Bloc / Edited by Vladimir Tismaneanu. N.Y., London: Routledge, 1990.. В 1982 году, когда заявили о своем существовании группы «За установление доверия между СССР и США» (Группа Доверия) и «Свободная инициатива», такое движение появилось и в СССР.

История этих групп до последнего времени оставалось малозученной и неизвестной широкой публике по ряду причин культурного, социально-политического и, в случае со «Свободной инициативой», источниковедческого характера. Многочисленные документы по истории Группы Доверия можно найти в коллекциях самиздата Института «Открытое общество» в Будапеште (OSA) Центрально-Европейского университета), в Библиотеке и архиве Московского Мемориала, в архивах зарубежных мирных, пацифистских и правозащитных организаций.

Документы по истории «Свободной инициативы» — напротив, большая редкость. В текстах по истории диссидентского движения, в воспоминаниях о неофициальной культурной жизни позднего советского времени нет никакой информации о «Свободной инициативе» и ее лидерах. Более или менее известны в узких диссидентских кругах и широкой международной общественности были лишь обращение группы «Свободная инициатива» к американской молодежи^[2]АС № 5326. Группа «Свободная инициатива». Обращение к молодой Америке («Материалы самиздата», № 3, 1984)., декларация Сергея Троянского (1954 – 2004?)^[3]АС № 5325. Троянский С. К 1 июня 1981 года («Материалы самиздата», № 33, 1984)., Манифест группы «Свободная инициатива»^[4]Свободная инициатива. Назад пути нет // День за днем. 1987. № 9 (сентябрь). С. 23-26; То же. Страна и мир. 1987. № 6 (42). С. … Continue reading, а также очень лаконичные материалы советских правозащитников, советских и зарубежных пацифистов и информационных агентств в связи с защитой «узников мира».

Наиболее подробная информация о «Свободной инициативе» обнаруживается в справочниках периода перестройки. Издание «Неформальная Россия» сообщает: «Группа существует с 1982 года. Устав принят в 1987 году. Пацифисты, хиппи-анархисты. Выступают за общедемократические права и свободы, свободу собраний, печати, ассоциаций и организаций, сокращение армии и сроков службы, стирание границ между странами, ликвидацию армий всех государств, тюрем и концлагерей, и т.д. Основная форма деятельности состоит в написании листовок с обращениями, надписей на стенах домов пацифистского содержания… Издают самодеятельный журнал “Свобода”. Выходит 4 раза в год, с 1987 года, 20 страниц, тираж не более 30 экз. Актив 10 человек. Возраст 18-23 года»^[5]Неформальная Россия: О «неформальных» политизированных движениях и группах в РСФСР (опыт справочника). М., … Continue reading. Согласно «Справочнику периодического самиздата» А. Суетнова, публицистический и литературно-художественный журнал «Свобода» издавался группой «Свободная инициатива» под редакцией Ю. Попова с начала 1988 года, выходил ежесезонно и содержал в себе «литературное и художественное творчество московских хиппи»^[6]Суетнов А.В. Справочник периодического самиздата. М., 1990. С. 75..

Лишь материалы устной истории – бесед с бывшими участниками сообщества советских хиппи и другими представителями контркультуры позволили более или менее убедительно реконструировать историю этой группы. И первые же интервью выявили три поразительных факта. Оказалось, что:

• хипповым прозвищем лидера пацифистской группы «Свободная инициатива» Юрия Попова (1954-1999) было «Диверсант»;
• большинство хиппи, подписи которых стояли под документами «Свободной инициативы», скорее всего, не подписывало этих документов;
• почти все, кто числился членом «Свободной инициативы», принимали наркотики и вели асоциальный образ жизни^[7]Юрий Попов погиб на улице при невыясненных обстоятельствах в 1999 г., а Сергей Троянский пропал без вести в 2004 … Continue reading.

В устных интервью и частных беседах позитивными воспоминаниями о Юре поделились Сергей Батоврин (Террейн), Сандр Рига, Георгий Мейтин (Гарик Рижский), Олег Романенко (Пудель), Алексей Еганов (Джузи) и Вероника Волошина (Йоко), О. Пономарева (Тролль), Илья Кестнер, Александр Рубченко (Рулевой), Боб МакГлинн, А. Шиленок (Азазелло). В личном архиве Г. Мейтина нашлись письма Диверсанта и его листовки. Алексей Еганов оказался обладателем пяти номеров «Свободы»^[8]В настоящее время эти экземпляры хранятся в Музее Холодной войны – Wende Museum., чуть позже отдельные экземпляры были найдены в библиотеке «Мемориала» и Архиве института «Открытое общество». О. Пономарева хранила тетрадки Дивера – записные книжки начала 1990-х годов^[9]В настоящее время тетради переданы дочери Диверсанта С. Труевцевой.. В архиве Азазелло хранилось несколько рисунков Юрия Попова^[10]В настоящее время архив Азазелло передан в Музей Холодной войны — Wende Museum.. Некоторые даже вспомнили, что когда-то получили по почте от Юры членский билет «Свободной инициативы» — Юра печатал их на пишущей машинке и рассылал по почте своим знакомым, и такой билет сохранился у Г. Мейтина.

Диверсант оказался легендарной личностью. Он упоминается во многих рассказах о хиппи 1970-х как примечательный внешне завсегдатай хипповых тусовок, любитель кайфа, читатель интеллектуальной литературы, и даже своего рода акционист. В романе А. Ровнера «Калалацы» он был выведен под именем «Юры Заложника»:

«У Юры Заложника — светлые волосы до подмышек. Высокий, костистый, ходил он в зеленом френче керенского покроя с расстегнутой верхней пуговкой, и на шее крестик.

Он привел меня в “Ивушку”, “Вавилон” и “Русский чай”. Согнувшись, ходил от столика к столику, шептал: “Чувак, у тебя не найдется вытерки^[11]По свидетельству А. Еганова (Джузи), «вытерка» — это рецепт (обычно поддельный) на наркотики и приравненные к … Continue reading, меня два дня трясет”. Показывал на меня: “Это Костя-пионер”. Ввел меня в сленг: “хомут”, “косяк”, “аскать”, “паренца”, — что означало: милиционер, закрутка марихуаны, спрашивать, родители.

Заложник считался теоретиком — ему приписывали текст: “Вы отняли у нас все — в школах засрали наши мозги, в дурдомах закололи нашу память. Но у нас еще осталась наша жизнь и право выбирать себе способ казни. Мы хозяева своей крови, и можем делать с ней все, что хотим, — отравлять ее наркотиками или поливать ею заборы”.

Когда он клеил листовки с этим текстом возле югославского посольства, за ним увязались хомуты. Он пустился бежать, а когда увидел, что его все равно поймают, бросился на землю и заорал:

— Леша, отстреливайся!

Хомуты залегли, повытаскивали пистолеты. Его, конечно, поймали и рукояткой пистолета по голове приписали. С этой истории Заложник стал популярной личностью.

О нем гнали телеги: шел он по Красной площади с букетом маков, а за ним шли два милиционера и уговаривали:

— Юра, остановись! Юра, остановись сейчас же! Ты же знаешь, что только ты сойдешь с площади, мы тебя арестуем.

Но Юра дошел до центра площади, положил маки на асфальт и лег на них щекой.

Собралась толпа, милиционеры стали их распихивать, и тогда Юра очень медленно встал и ушел.

В другой раз он-де принес в метро пустую лимонку, доехал до площади Маяковского, дождался, покуда объявили: “Осторожно, двери закрываются”, закричал страшным голосом:

— Ложись! — и запустил лимонку под ноги пассажирам. Лимонка закружилась волчком, все попадали, позатыкали уши — поезд ушел, сам он снаружи остался, — положили в дурдом»^[12]Ровнер А. Калалацы. М., 1990. С. 43-44..

Именно с этим случаем и связывают происхождение прозвища Диверсанта.

А. Дворкин вспоминает о Юре как о колоритном хиппи-одиночке, в комнате которого, выкрашенной в черный цвет от пола до потолка, на стене напротив кровати висел самодельный плакат «Дай работу пулемету». По его словам, Диверсант любил порассуждать о военной истории Третьего Рейха. Дворкин также на свой лад рассказывает историю с наклеиванием листовок и последующей погоней^[13]Дворкин А.Л. Моя Америка. Нижний Новгород, 2013. С. 93..

С. Батоврин, бывший хиппи и организатор советского низового антиядерного движения, в своих воспоминаниях назвал Диверсанта «организатором многолюдных мероприятий контркультуры и завсегдатаем психиатрических больниц»^[14]Батоврин С. Беспечное путешествие с группой «Волосы» // Невыносимая свобода творчества. Москва, 1975. Дом … Continue reading. По его мнению, Юра был настоящим, искренним и последовательным пацифистом уже в середине 1970-х годов.

В. Видеман, бывший хиппи и участник советского оккультного подполья, вспоминает о Юре как о человеке, которого периодически «накрывала волна политического активизма». Он считает, что Юра был сознательным оппозиционером, интересовался «политикой», общался с диссидентами, в середине 1970-х годов занимался перепечаткой Хроники текущих событий (ХТС)^[15]Благодарю автора за возможность ознакомиться с неопубликованной версией воспоминаний «Неизвестный Союз».. В контексте связи с диссидентами о Юре упоминает и В. Бояринцев^[16]Бояринцев В. Мы – хиппи: Сборник рассказов. М., 2001. С. 34..

Во всех этих легендах есть реальная составляющая: в отличие от большинства других «советских» хиппи, у Юры всегда был развит интерес к политике, он находился в идеологическом поиске, мечтал превратить тусовку хиппи в настоящее общественное движение.

Бывшие советские хиппи с трудом могли ответить на вопрос, что они знают о «Свободной инициативе». Чаще всего даже самые близкие друзья Диверсанта заявляли, что никогда не слышали о такой организации. Под «Обращением к молодой Америке» стояли 89 подписей. Некоторые из разысканных нами подписантов искренне удивлялись наличию под документом своего имени; были и такие, которые отрицали не только факт подписания «Обращения», и факт знакомства с текстом документа.

По результатам первых интервью с хиппи получалось, что «Свободная инициатива» никогда не существовала, она была психологической реальностью лишь для нескольких человек, ее можно назвать мистификацией (определение Сандра Риги) или «личной игрой Дивера» (определение А. Тарасова). В условиях политической несвободы не такой уж редкостью были организации, которые осуществились только в мечтах, стали фактом не истории, а лишь биографий тех, кто мечтал об общественной деятельности^[17]Другой подобный пример, связанный с политической историей советской контркультуры, это Псковская Коммуна- 1 … Continue reading.

Благодаря материалам устной истории и документам личных архивов стала возможна реконструкция биографии Диверсанта. Юра Попов родился 26 октября 1954 года в Москве. Уже в старших классах школы он отрастил волосы, присоединился к хиппи и стал устраивать акции протеста, из-за которых попал в психушку и получил диагноз. По воспоминаниям сестры Юры, в истории его болезни было упомянуто, что он «ходит босиком и читает Л. Толстого»^[18]Интервью с Т. Ивановой, 01.03.2014.. Будучи инвалидом 2-ой группы, Юра нигде не работал, жил на пенсию и был оригинальным художником-любителем.

Насколько можно судить по имеющимся в нашем распоряжении документам, «политическая» биография Юры началась с отрицания. Один из первых составленных им манифестов, который он сам датировал 1972 годом^[19]По свидетельству очевидцев, эта дата близка к истине, возможно также, что это был 1973 или 1974 год. и перепечатал позднее в своем журнале «Свобода» в рубрике «Система^[20]Система – самоназвание сообщества «советских» хиппи. вчера и сегодня», содержал в себе такие слова:

«Все чего-то хотят: коммунисты хотят мира. Империалисты хотят войны. Все заботятся о судьбах человечества. А нам нужна только Свобода…

Мы требуем для всех без исключения, для всех, кто оказывает сопротивление, или как бы то ни было выражает свой протест – АБСОЛЮТНОЙ СВОБОДЫ…

Во всех случаях инцидентов с существующей властью мы хотим, чтобы всех, кто только признает свою принадлежность к “Системе хиппи”, немедленно передавали в руки их близких друзей и единомышленников. Никакие изменения внешнего вида задержанных, как то: стрижка, смена одежды и т.д. – невозможны. Иначе мы будем вынуждены прибегнуть в последнему средству собственной защиты – самоубийству».

Под декларацией стояли имена: Вася (Лонг) Б., Ян (Беленький), Вася (Литл) Ю., составил: Юра П. (Диверсант), Казак М. (Красноштанник), Валя (Ринга), Женя (Джагер)»^[21]Декларация 1972 г. // Свобода: Журнал Системы. 1988. № 2 (весна). С. 10-11. Большинство из тех, чьи подписи Юра поставил … Continue reading.

В данной декларации обращает на себя внимание идейная инфантильность составителей и почти полное отсутствие у них позитивного идеала. «Советские» хиппи – яркий пример сообщества отрицания, построенного на негативных идентичностях. Видеман утверждает, что в этот период Диверсант увлекался идеями С.Г. Нечаева^[22]Личное сообщение В. Видемана.. Именно в этот, «нигилистический», период у Юры появилось его прозвище в значении «ниспровергатель устоев, ведущий подрывную культурную деятельность по отношению к “совку”». Это прозвище закрепилось за ним на всю жизнь, несмотря на то, что в конце 1970-х – 1980-е годы оно уже диссонировало с теми пацифистскими идеями, которые он поддерживал и распространял.

Примерно в середине 1970-х Диверсант и Троянский предприняли первые попытки создать на основе сообщества хиппи настоящее общественное движение. Илья Кестнер рассказал, что в этот период тот круг, к которому принадлежал Диверсант, был озабочен идейным поиском: молодые люди искали информацию по истории народничества и анархизма в России, о белом движении, о западных хиппи и «новых левых», посещали христианские кружки и семинары.

«Тогда наши идеалы никак не осуществлялись в реальной жизни и нам хотелось сделать что-то хорошее и полезное людям»^[23]Интервью учредителя группы «Свободная инициатива» Ю. Попова // Экспресс-хроника. 1988. N. 5 (26). С. 6., — рассказывал об этом периоде Юра в своем интервью «Экспресс-хронике» в 1988 г.

В 1982 г., почти одновременно, неофициальный художник и хиппи С. Батоврин и Диверсант с Троянским создали две разные «низовые» мирные организации. В июне Батоврин со своими единомышленниками организовали антиядерную Группу Доверия. В декабре Юра и Сергей основали группу «Свободная инициатива». Эти группы отличались повестками дня – у «Свободной инициативы» она была гораздо радикальнее, и включала в себя протест против войны в Афганистане^[24]Еще в 1981 г. С. Троянский составил обращение от собственного имени к хиппи под названием «К 1 июня 1981 года» (АС … Continue reading. Существенно различались они и по социальному составу: Группа Доверия в это время состояла в основном из интеллигенции, представители контркультуры станут заметным компонентом в ней лишь с 1985 г., в то время как в «Свободной инициативе» числились всегда только хиппи. По некоторым данным, Батоврин приглашал хиппи в Группу Доверия, но они не хотели компрометировать ее своим образом жизни^[25]Личное сообщение А. Шиленка..

Нельзя сказать, что идея создания общественного движения на базе ценностей пацифизма нашла поддержку в широких кругах контркультуры. «Советские» хиппи неоднократно заявляли о своей неприязни к диссидентам, отвращении к «политике», под которой понималась любая попытка выйти за рамки эскапизма, поставить общественные вопросы, транслировать свои ценности и идеи в публичное пространство. «Политической» ангажированности диссидентов они противопоставляли чистый эскапизм, полную невключенности в советскую действительность.

Проект Диверсанта, напротив, носил ярко выраженную общественно-политическую окраску. В наиболее связном виде идея движения была сформулирована в 1987 году в манифесте под названием «Назад пути нет», в котором ставилась цель создания «позитивной» программы для движения советских хиппи и говорилось о необходимости практического воплощения идеалов. В конце 1980-х гг. в «программу» «Свободной инициативы» он вписывал следующие пункты^[26]Группа «Свободная инициатива»: Организационная основа и программа – рабочий вариант // Свобода. 1988. № 4 … Continue reading: «немедленный, в трехдневный срок, вывод всех войск из Афганистана», «отмена смертной казни и радикальное изменение пенитенциарного режима в направлении его гуманизации», «прекращение использования принудительного труда заключенных», «всеобщая демобилизация с последующим созданием профессиональной армии», «увеличение доли участия в общественно-политической жизни религиозных организаций и пацифистских групп», «свобода слова, мысли, печати, собраний и ассоциаций», «свободный въезд и выезда из страны», «уничтожение всех ядерных вооружений и запрещение использования ядерной энергии» и т.п. Также для группы были характерны антиграничные идеи («Все люди – братья», — писал Диверсант в своих стихах, которые помещал в самиздатском журнале «Свобода», издававшемся им в 1988-1991 гг.).

Деятельность «Свободной инициативы» в 1980-е – начале 1990-х годов сводилась к распространению пацифистских листовок, организации 1 июня, в день защиты детей, «пацифистских» встреч хиппи в Царицыно, а также декабрьских «антивоенных» митингов памяти Джона Леннона на смотровой площадке на Ленинских горах. В 1983 г. встреча в Царицыно закончилась разгоном милицией и задержаниями. После нее в парке были найдены листовки, призывающие к отмене смертной казни и, по неподтвержденным данным, к прекращению войны в Афганистане^[27]Вести из СССР. 1983. Вып. 5. Т. 2. С. 205; 1984. Вып. 11. Т. 2. С. 415. МС. Вып. 33/84. АС № 5325, 5326; МС. Вып. 01/87. АС № 5854..

После этих событий Диверсант, обвиненный в хранении наркотиков без цели сбыта, был принудительно госпитализирован в психиатрическую больницу специального типа «Сычевку» в Смоленской области. В 1985 году подобная история произошла с Троянским, который по такому же обвинению попал в психиатрическую больницу.

Деятельность «Свободной инициативы» можно охарактеризовать как «наивную политику» — по аналогии с наивным искусством, наивной наукой, наивным письмом^[28]В данном случае я использую это понятие без всякого уничижительного оттенка, как обозначение феномена … Continue reading. «Наивная политика» Юры Диверсанта – это пример создания гуманистической этики внутри сообщества отщепенцев, людей, ушедших из большого общества или отвергнутых им. Идеализм, приверженность ценностям ненасилия, необыкновенно острое чувство солидарности, потребность в политическом действии – это составные части «наивной политики» Юры Диверсанта.Контраст между его прозвищем, полученным в начале 1970-х годов, и теми ценностями, которые он исповедовал во второй половине 1970-х – 1980-е годы, фиксирует историю такого перехода от нигилизма, отрицания, к позитивному гуманистическому идеалу.

Биография Юры Диверсанта подтверждает в очередной раз, что в пацифизм в России всегда зарождался в маргинальной среде, в пространстве социального, культурного и религиозного пограничья.

В начале XX-го в. пацифистами чаще всего становились сектанты и разного рода богоискатели. Их протест носил антидисциплинарный характер и был ответом на жесткие дисциплинирующие практики современного государства, «наступающего» на идентичность человека, утверждающего свою власть над телами, душами и средой обитания людей^[29]Подробнее см.: Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 1999.. Наиболее чуткие представители аристократии, культурной элиты и общественно неравнодушной интеллигенции подхватили протест религиозных диссидентов против тотального наступления государства, дополнив его идеями мира и ненасилия. Таким образом появилось российское пацифистское движение, которое больше известно как «толстовское».

Пацифистское движение первой трети XX в. было насильственно прервано в 1930-е годы. Его возрождение началось в 1970-е, и первичным импульсом для него стал также антидицисциплинарный протест маргиналов, теперь уже советских социокультурных аутсайдеров – независимо от идеологической риторики государства, его дисциплинирующая, нормализирующая, милитаристская сущность оставалась прежней. Это были люди, выпавшие (сознательно ушедшими или вытолкнутыми обстоятельствами) из советской реальности (хиппи, в том числе и хиппи-наркоманы, неофициальные художники и другие представители культурного андеграунда и советской богемы, инвалиды, душевнобольные, сектанты, отказники).

Как показала Е. Здравомыслова, в жизни таких людей решающую роль играли стратегии ухода, самоисключения из большого общества и практики отрицания, негативной свободы, вплоть до самодеструкции^[30]Здравомыслова Е. Ленинградский «Сайгон» — пространство негативной свободы // Новое литературное обозрение. … Continue reading. Однако в то же время в подобных автономных пространствах шел интенсивный духовный поиск: чаще всего он велся в эстетическом или религиозном направлении, но иногда приобретал общественно-политический характер. Именно в этой среде возникли космополитические, антиграничные и пацифистские настроения. Появление пацифистского движения позднего советского периода можно трактовать как возникновение новой, позитивной этики противостояния власти в пространствах «негативной свободы».

«То, чего мы хотим, — это никому не нужно»,- эти слова Юры Диверсанта, напечатанные им однажды в «Свободе», наиболее точно отражают маргинальность ценностей ненасилия в России. А маргинальность их носителей – хорошо отражает эпиграф, помещенный им на членский билет «Свободной инициативы»: « … нищие, голодные, преступные, проклятые, обезумевшие и одурманенные, растленные и падшие — обнимем друг друга»^[31]Личный архив Г. Мейтина..

• Оформление: работа Бориса Смелова

 5,033 total views,  2 views today