«Братья во вражде»? Левый либертаризм, марксизм и исследования пространственной организации социальности начала XXI в.

Вот что мы непрестанно повторяем нашим – иногда враждебным – братьям, государственным социалистам: «Следите за вашими начальниками и представителями! Как и вы, они движимы самыми чистыми намерениями. Они пылко жаждут устранения частной собственности и тирании государства, но в новых условиях они постепенно меняются: их нравы меняются, как и их интересы, и даже будучи уверенными в преданности своим избирателям, они неизбежно становятся изменниками. Ведь люди у власти всегда пользуются инструментами власти: армия, идеология, суды, полиция и её осведомители». Э.Реклю (1896)

Приведённый эпиграф – это ремарка французского географа и анархиста Элизе Реклю, сделанная им в конце XIX века. Реклю, очевидно, хорошо относится к марксистам, о чем говорит его обращение «братья», и он точно не был в этом одинок. Как я уже прежде подчеркивал, Реклю приветствовал их «задолго до того, как анархистов стали массово расстреливать «государственники-социалисты» во время гражданской войны в России или позднее в Испании». И всё-таки, я тут же задаюсь вопросом:

Тем не менее, если так или иначе анархисты, неоанархисты и автономисты должны относиться друг к другу как «братья», почему тогда так сложно марксистам и либертариям воспринимать друг друга хотя бы как «кузенов» несмотря на ошибки и преступления прошлого? В конце концов, несмотря на все расхождения в методах, их всегда объединяли более-менее общие цели.  В 1873 году Кропоткин даже утверждал, пусть слегка преувеличивая, что социалистов, «даже самых полярных взглядов, объединяло практически полное согласие идеалов» (Kropotkin in Fleming 1988) (Souza 2012c, 694).

Некоторые мыслители и активисты – с обеих сторон, но, как мне кажется, в основном либертарии^[1]Хотя я пишу «левый» в заголовке, далее я не использую данное определение по причинам, описанным в моем тексте … Continue reading – на протяжении многих лет мечтают об улучшении отношений между либертаризмом (анархисты, неоанархисты, либертарные автономисты) и марксизмом. Среди наиболее заметных сторонников можно назвать Карла Корша и Даниеля Герена. Не так давно итальянская анархистка Кьяра Боттичи даже предложила буквально «поженить» марксизм с анархизмом. Сама идея крайне проблематична, но еще удивительнее причина, которую она приводит:

В свете трудностей, встреченных в процессе продвижения и реализации освобождения в широких масштабах, анархисты могут поддаться порыву индивидуализма и ограничить борьбу за автономность небольшими замкнутыми сообществами… Во избежание такого упадка у марксизма имеется мощное противоядие. (Bottici, 2013).

Её тезис базируется на понятных, но тем не менее опасных заблуждениях, вроде того, что марксизм – это лучшее «противоядие» против уязвимости анархизма перед индивидуалистскими веяниями. Не секрет, что англо-американский анархизм (особенно американский) всегда был довольно индивидуалистским (за исключением Мюррея Букчина и Ноама Хомского), учитывая политическую культуру и историю США. И всё же, что весьма любопытно, Боттичи – европейская учёная, поэтому для неё тем более нет причин игнорировать таких классиков, как Михаил Бакунин, Элизе Реклю, Пётр Кропоткин, Эррико Малатеста или Корнелиус Касториадис (как пример современного и актуального анархиста). Никто из них даже близко не замечен в индивидуалистских взглядах.

Дело в том, что марксизм всегда был и остаётся «проблемой» для либертариев. Интересно, что он изрядно ослаб с 1990-х годов, хотя его разваливающиеся теоретические недостатки и политические тупики (концепты вроде «социалистического государства» и «диктатуры пролетариата»)  были разоблачены либертариями еще в девятнадцатом веке и даже некоторыми неортодоксальными марксистами в 1950-60-е.  (Кстати, любопытно, что именно во время глубокого кризиса марксизма такая известная анархистка, как Кьяра Боттичи, выступает за «брак» между анархизмом и марксизмом, как если бы это первый – а не второй – оказался в безвыходной ситуации).

Конечно, было бы неправильно отрицать актуальность и значение возрождения либертарных идей и идеалов, как и преувеличивать современную роль либертарной мысли и практики. Но дело в том, что по всему миру мы наблюдаем множество попыток преодолеть авторитаризм и вертикальность. И даже если этот опыт можно охарактеризовать как «гибридный» или «синкретический» из-за неоднородности политического влияния (как пример, немецкие автономисты, мексиканские сапатисты, часть аргентинских пикетеров, испанские Movimiento 15-M и многие другие), всё-таки он соответствует стремлению преодолеть не только явный авторитаризм большевизма, но и присущие (пусть даже неявно) марксизму этатизм и централизм на более общем уровне ^[2]Иногда движения в целом могут быть не только «гибридными» или «синкретичными», но и разнородными, как … Continue reading. Вдохновленный марксизмом «реальный социализм» начал разваливаться в конце 80-х, и вскоре появились новые освободительные общественные движения (одновременно радикальные и «гибридные»), например, мексиканские сапатисты.  Некоторые представители «второго поколения» так называемого «нового общественного движения» («первое поколение» появилось в 60-70-е гг.) существовали уже в 80-е, например, немецкие автономисты. Кроме того, их либертарные корни (нередко смешанные с марксизмом) можно считать наследием 60-70-х ^[3]Немецких Autonomen (с 1980-х годов) и феномен итальянской autonomia operaia (1970-е г.) можно охарактеризовать как результат … Continue reading. Однако, мексиканские сапатисты, аргентинские пикетеры (то есть те формирования piquetero, что придерживались идеалов автономии и горизонтальности), движение против капиталистической глобализации и другие – все эти варианты возрождения либертаризма развивались начиная с 90-х гг.  Следовательно, появились новые радикальные общественные движения и протестные группы, и наличие либертарного измерения является общей чертой многих из них (наиболее важными исключениями являются бразильские полу-терра, подвергшиеся влиянию марксизма и прогрессивной католической церкви, и «арабская весна»). В то же время некоторые наиболее важные движения по-прежнему содержат марксистские дискурсивные или даже практические элементы (и это не только полу-терра, но прежде всего те движения и организации, которые демонстрируют отчётливо либертарные черты, такие как приверженность горизонтальности и самоуправлению). Именно поэтому можно сказать, что они обладают более или менее «гибридной» природой.

Принимая во внимание эту сложность, сейчас самое время вернуться к старым вопросам. Чего нам, либертариям, ожидать от диалога (и возможного сотрудничества) с марксистами? На каких условиях возможен этот диалог (и сотрудничество)? В какой степени либертарии должны быть сегодня осторожны и критичны (и самокритичны)? 

Как я говорил ранее,

удивительно, но я ощущаю себя этически ближе к некоторым неортодоксальным марксистам (а именно, к коммунистам рабочих советов, таким как Антон Паннекук и Карл Корш, или к другим честным, последовательным и блестящим ученым, таким как Эдвард П. Томпсон, Рэймонд Уильямс, Герберт Маркузе и наш покойный коллега, географ Нил Смит), чем к «индивидуалистическим анархистам», как Макс Штирнер. В надежде на взаимность, я лишь хотел бы, чтобы наши современники, неортодоксальные «кузены»-марксисты, могли признать, что у них больше общего с Элизе Реклю, Петром Кропоткиным, Мюрреем Букчиным, Колином Уордом или Ноамом Хомским, чем, скажем, с Георгием Плехановым, Владимиром Лениным, Львом Троцким или Эрнестом Манделем и т. д. (Souza 2012c, 694).

Очевидно, что наивно было бы ожидать взаимности, особенно от большинства марксистов. Далее в этом тексте я проанализирую различные аспекты и задачи современного марксизма, а затем обращусь к вопросам либертарных и марксистских общественно-территориальных исследований. Хотя проблема отношений между либертаризмом и марксизмом касается не только сферы общественно-территориальных исследований (и научных исследований в целом) и, прежде всего, является вопросом практики, ограничения в возможностях печати оправдывают моё решение сосредоточиться на аспектах, непосредственно связанных с попыткой реконструкции радикальной географии и общественно-пространственных исследований на основе либертарного подхода, приверженного автономии и противопоставляющего себя гетерономии (включая гетерономное измерение марксизма).

ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ МАРКСИЗМА

Кризис марксизма начала 90-х нельзя отрицать. Для либертаризма он является прекрасным примером политического и интеллектуального вырождения. И всё же, не стоит недооценивать устойчивость марксизма. На самом деле, кризис наследия Маркса привел к болезненной и отчасти неловкой ситуации: пока одни марксисты обособились и потеряли всякую связь с реальностью (например, троцкисты с их критикой всего, что не вписывается в устаревшие политические и идеологические стандарты), большинство теоретиков попытались адаптироваться к новым условиям. Каким образом? Наблюдается четыре основных реакции.

1. Меланхолия

Такая реакция характеризуется глубоким культурным пессимизмом и в то же время включает общую критику действующего левого движения, марксизма в том числе. Либертарные или квази-либертарные теории (особенно неевропейские) и практики (радикальные общественные движения, протесты и т. д.) часто недооцениваются или игнорируются. Рассел Джейкоби отметил в книге «Конец утопии»: «За исключением некоторых «крепких орешков» в редких институтах, по большей части интеллектуалы волей-неволей стали либералами» (Jacoby 2000, [10]). Он полагает, что большинство левых интеллектуалов успокоились и отстранились от радикализма. Такая критика, конечно, имеет место. «Современные социалисты и левые не мечтают о будущем, которое бы сильно отличалось от настоящего… В лучшем случае, в будущем радикалы и левые представляют слегка изменённое общество, в котором каждому потребителю достанется чуть больший кусок пирога», поэтому «на рубеже веков марксизм перерождается как более совершенная форма капитализма». Такие замечания верны в своей сущности. Даже провокационные и ироничные слова Джейкоби «культура сексуальна, а экономика заурядна» сегодня кажутся уместными. Без сомнения, социо-политический оптимизм, характеризующий наивную веру в «прогресс» девятнадцатого века, – далеко не главная черта нашего поколения. В действительности, сложно отрицать, что мы живём, по выражению Касториадиса (Castoriadis 1990), в эпоху «всеобщего конформизма». Но в то же время, если взглянуть с латиноамериканской точки зрения, подобное утверждение о «редких институтах» обнажает высокомерное невежество относительно жизнеспособности сопротивления вне так называемого «Глобального Севера» ^[4]Конечно, большинство интеллектуалов, которые работают (а иногда и сотрудничают с освободительными … Continue reading. И такая ирония (как образ культуры в роли «сексуального» объекта), несмотря на её важность, при явном пренебрежении политической экономией, может свидетельствовать о возрождении экономизма (одной из наиболее характерных, проблемных и устойчивых черт марксизма в философском и политическом рассмотрении^[5]См. Castoriadis (1975, 1978a, 1978b, 1983, 1985a). ) – как противоядия от культурализма.

• Усвоение квази-буржуазного, «левого кейнсианского» негласно реформаторского дискурса.

Такая реакция вызывает или должна вызывать наибольшее беспокойство как у либертариев, так и у марксистов. Для примера приведу размышления Дэвида Харви, общепризнанного влиятельного марксиста последних десятилетий. Начнём с его эссе «Что делать? И кто, чёрт возьми, возьмется за это?» из книги «Города для людей, а не для прибыли», составленной под редакцией Нила Бреннера, Питера Маркузе и Маргит Майер. Отталкиваясь от верного, хотя и упрощённого предположения, согласно которому «нигде в мире не наступило время для революции» (Harvey 2012), Харви приходит к выводу, что, «несмотря на то, что кейнсианское мышление и марксизм часто находятся в существенном конфликте», мы переживаем «кейнсианский момент». Для него этот «кейнсианский момент» соответствует реалистичной реакции против неолиберализма. Исходя из этого, он развивает мысль, что «если мы находимся в моменте кейнсианства, то нам нужно использовать его политически», или, другими словами, «возможно, лучшее, что мы можем сейчас, – это перенаправить экономику кейнсианства таким образом, чтобы она приносила пользу народу, а не продолжала централизацию государственной власти капитализма». Несмотря на эту критику централизованной государственной власти, вполне очевидно, что для Харви не только кейнсианство, но и сам государственный капитализм являются спасением. «Так как революции не случилось – за исключением, возможно, Латинской Америки и Китая – мы не в силах отрицать кейнсианство. Но мы можем спросить себя, какое это будет кейнсианство, и кому оно принесёт пользу».

Кстати, это не первый раз, когда Дэвид Харви выражает одобрение опыта Латинской Америки (прежде всего, Венесуэлы и Бразилии) и даже Китая. Подобную точку зрения он представлял и двумя годами ранее. Он ясно отметил, что «наряду с некоторыми признаками реставрации организации труда и левой политики (в отличие от «третьего пути», провозглашенного партией лейбористов при Тони Блэре, и, к несчастью, скопированного многими социал-демократическими партиями в Европе), а также наряду с участившимся появлением по всему миру радикальных политических партий, сегодня ставится под вопрос исключительная опора на авангард рабочих, так же как и способность тех левых партий, которые имеют определённый доступ к политической власти, оказывать существенное влияние на развитие капитализма и справляться с неспокойной динамикой капитала, склонного к кризису накопления». Однако он продолжает:

левые политические партии и профсоюзы по-прежнему важны, и частичный захват ими государственной власти (например, Партия трудящихся в Бразилии или Боливаризм в Венесуэле) оказал явное влияние на движение левых не только в Латинской Америке. Сложный вопрос о том, как интерпретировать роль Коммунистической партии в Китае с её исключительным контролем над политической властью, и в чём может заключаться ее будущая политика, – решить нелегко. (Harvey 2009)

Чтобы избежать несправедливости, важно подчеркнуть, что Харви совсем не одинок в своих взглядах. Финансовый отчёт Перри Андерсона о правительстве Лулы да Силва, опубликованный в 2011 году под названием «Бразилия Лулы», не сильно отличается от приведённой оценки, поскольку уже в самом начале текста он предлагает следующее:

Вопреки общеизвестному английскому изречению, стоически оправдывающему своего автора, – не у всех политическая карьера заканчивается неудачей… Сегодня в мире есть один правитель, который может похвастать таким достижением – некогда рабочий, в январе он ушёл с поста президента Бразилии, получив одобрение 80 процентов своих граждан. По любому из возможных критериев Луис Инасиу да Силва – самый успешный политик своего времени. (Anderson 2011)

Я выступил с ответом на оптимизм Харви в отношении Бразилии ещё несколько лет назад – и такая же критика применима к тексту Андерсона. Я предупредил, что «принимая внешнее за суть, [Харви] считает, что Бразильское правительство при Луле – левое (хотя на самом деле это – популистское правительство, основанное на коалиции множества партий, от левоцентристской до правоцентристской, возглавляемое некогда левой партией)» (Souza, 2010, 325). Как я добавил затем в сноске, «экономическая и социальная политика Бразилии под руководством Лулы (и с 2011 года под руководством Дилмы Руссеф) представляет собой смесь этатизма и неолиберальных элементов, в которых такие черты, как «фискальная ответственность», приоритет агробизнеса и отсутствие настоящей земельной реформы «сдерживаются» компенсационной социальной политикой» (Souza 2010, 325).

Тем не менее, что особенно удивительно, так это, мягко говоря, двусмысленность Харви в отношении Китая. Если вопрос о том, как интерпретировать роль Коммунистической партии в Китае, рассматривается как «сложный», как можно критически проанализировать и конструктивно превзойти все извращенное наследие «реального социализма»? И, учитывая весь набор его интерпретаций и выводов, как можно говорить о возможности «революции» в этих обстоятельствах или даже в случае Венесуэлы, который, безусловно, более сложен? На этом фоне нет ничего удивительного в том, что Харви подчеркивает, что «ранее изложенная ко-революционная теория предполагала, что антикапиталистический общественный строй не может быть построен без захвата государственной власти». (Harvey, 2009) Что касается бюрократически-авторитарного капитализма Китая, упоминание «революции» само оскорбляет не только либертариев, но и, как я уже указывал в более раннем тексте (Souza 2012b, 328), память и наследие неортодоксальных, творческих и честных марксистов, таких как «коммунисты рабочих советов» Антон Паннекук и Карл Корш. Вот почему я писал, что это течение марксизма не является ни марксизмом, ни изобретением Дэвида Харви, а скорее закатом или «угасающим» марксизмом (Souza 2012b, 327). Как бы то ни было, оно раскрывает более или менее реформистский, ориентированный на государство, «прагматичный» взгляд, разделяемый многими марксистами, вероятно, как следствие недостаточной уверенности в освободительных социальных движениях.

• Пророческое обновление

«Пророческое обновление» (или «перезагруженный марксизм») – это попытка возродить учение Маркса, пытаясь убедить нас в том, что противоречия и проблемы капитализма (например, «не-только-финансовый» кризис 2008 года) оправдывают знаменитое допущение Сартра, что марксизм есть «непреодолимый горизонт нашего времени». Подразумевается, что якобы невозможно выйти за теоретические и политические пределы, поставленные марксизмом, и что «исторический материализм» и вдохновленные им практики могут бесконечно восстанавливаться, но не могут быть превзойдены, как будто ни марксистская (-ленинская) политика, ни марксистская экономия или философия в ходе своего существования не обнаружили никаких проблем или ограничений^[6]Не стоит отрицать значение марксистских мыслителей прошлого (таких как Дьёрдь Лукач, Антон Паннекук, Карл … Continue reading.

Перри Андерсон был немного скромнее, когда за несколько лет до падения Берлинской стены указал, что «марксизм отличается от всех других вариантов критической теории своим умением – или, по крайней мере, амбициями – построить самокритичную теорию для объяснения собственного генезиса и метаморфоз» (Anderson 1983, 12). Британского историка, отказавшегося признать кризис марксизма в строгом смысле слова, само понятие «кризис марксизма» «всегда приводило в замешательство», поскольку то, что «действительно было предметом спора, – это кризис определенного марксизма, географически ограниченный Латинской Европой, в основном Францией, Италией и Испанией» (Anderson 1983). Согласно перспективе, заданной расселовской мланхолией, три десятилетия спустя даже самые непримиримые марксисты не в силах отрицать, что вместо того, чтобы «завоёвывать и укреплять новые позиции на широком фронте за пределами Латинской Европы» (Андерсон 1983, 28), марксизм фактически сошёл до частичного и рудиментарного существования. Тем не менее, оставшиеся марксисты, несомненно, поддерживают вывод Перри Андерсона, о том, что

как и любую другую подобную парадигму, его [исторический материализм] нечем будет заменить до тех пор, пока не появится более прогрессивный вариант. Пока такого нет, и поэтому можно уверенно сказать, что завтрашний день станет для марксизма таким же продуктивным, как сегодняшний (Anderson 1983, 105).

Из-за такого высокомерия и самоуверенности, во-первых, игнорируется либертарная критика марксизма (например, философские и политические заявления Корнелиуса Касториадиса с 1960-70-х гг. – до самой смерти в 1990-х), а, во-вторых, «не-только-финансовый» кризис капитализма в 2008 часто расценивается как свидетельство незыблемой правоты марксизма (или того, что, как говорил и, возможно, сегодня снова сказал бы Сартр, «марксизм представляет собой непреодолимый горизонт нашего времени»). В нынешней конъюнктуре даже неортодоксальные марксисты, такие как Антонио Негри, недооцениваются или встречают подозрительное отношение. Такова, например, работа Эрика Хобсбаума «Как изменить мир»: она представляет собой чрезвычайно клишированное оправдание не только марксизма, но и очень традиционной преемственности марксистской теории. Это особенно заметно, когда Хобсбаум сожалеет об «откровенно недостаточном знании Негри марксистской литературы» (Hobsbawm 2011, 125), или когда он убеждает читателей, что «начиная с середины 1840-х годов, Маркс ничего не заимствовал у домарксистской традиции социализма» (Hobsbawm 2011, 47), или, когда он практически полностью игнорирует идеи «коммунистов рабочих советов», таких как Паннекук и Корш.

• Мимикрия

«Мимикрия», в данном контексте, означает заимствование традиционных либертарных идей и методов, таких как самоуправление и автономия, в целях возрождения марксизма. Вместе с тем марксизм «забывает» воздать должное их либертарным истокам.

Интересно, что либертарные идеи и практики издавна служили марксистам источником вдохновения: сам Маркс стремился соответствовать духу либертариев, когда на некоторое время отказался от стратегии «захвата государственной власти» и поддерживал Парижскую коммуну^[7]Этот «квази-либертаризм», выраженный в брошюре «Гражданская война во Франции» (опубликованной через … Continue reading. Позже и Энгельс частично признал роль, которую сыграли в этих событиях прудонисты^[8]Во введении к «Гражданской войне во Франции» (о двадцатой годовщине Коммуны); Затем Энгельс признал, «[что … Continue reading. Тем не менее, публично марксисты предпочитают отрицать или сводить к минимуму какие-либо сходства и влияния. Учитывая интерес некоторых современных марксистов к принципам, методам и стратегиям, характерным для либертарного спектра, а не «исторического материализма», любопытно, что такая личность как Эрик Хобсбаум, эрудит и икона британской историографии, даёт столь предвзятое и упрощённое мнение об анархизме в своей книге. Кстати, что касается вышеупомянутого предположения, согласно которому Маркс не развивал домарксистские традиции социализма с середины 1840-х годов, стоит заметить, что Жорж Гурвич, честный социолог, испытавший влияние марксизма, с лёгкостью признал, что Прудон предвосхитил часть теории прибавочной стоимости, разработанной Марксом в «Капитале» [Gurvitch 1980, 32]. Этот «политический и интеллектуальный аутизм» не совместим с оппортунистским прагматизмом, который демонстрируют сегодня некоторые выдающиеся марксисты. Другие даже предлагают оксюмороны вроде «автономный марксизм» и «либертарный марксизм».

Примером такой мимикрии могут служить попытки Джона Холлоуэя убедить читателей, что «изменить мир без захвата власти» возможно, при этом он забывает упомянуть анархистские корни этой мысли (Holloway, 2005). Антонио Негри явно не признаёт (например, в книге о «учредительной власти» [Negri 2002]), что многим он обязан теориям группы «Социализм или варварство» (Socialisme ou Barbarie) о gestion ouvrière или более серьёзным размышлениям Касториадиса 1970-1990-х годов о projet d’autonomie и самоуправлении (которые разработаны греко-французским философом с явно немарксистской точки зрения). Кстати, примечательно, что «автономный марксист» Негри в беседе с Чезаре Казарино открыто признал, что его «оценка СССР не совсем негативна» (Casarino and Negri 2008, 55), а также, что «наблюдал за собранием шутов, что правят нашим миром, на «Большой восьмерке» в Генуе и не мог не подумать: «Жаль СССР уже нет!» Знаю, что жестоко и абсурдно говорить такое, и все же.» (Casarino and Negri 2008, 55) ^[9]Интересно, что Негри время от времени, косвенно и почти «случайно» признавал долг перед Socialisme et Barbarie и … Continue reading. Что касается Холлоуэя, скажу прямо: любая попытка воплотить дух горизонтальности, как если бы это шло в соответствии с вековым государственно-центристским подходом марксизма, не говоря уже о либертарной мысли, является просто гротеском и не более чем подделкой^[10]Однако Холлоуэй был не первым марксистом, который, поддерживая либертарные принципы, не отдавал должное … Continue reading. Более того, это – устаревшая подделка, поскольку Холлоуэй явно не выходит за рамки примитивной точки зрения на концепт власти, типичной для классических анархистов. Для них характерно сводить власть к «государственной власти» или в целом к господству. Это упрощение уже получало убедительную критику со стороны либертариев второй половины двадцатого века, таких как неоанархист Мюррей Букчин и автономист Корнелиус Касториадис. На самом деле, важно делать различие между гетерономной и автономной властью (я вернусь к этому вопросу позже).

Итак, мы рассмотрели четыре реакции: меланхолия; усвоение квази-буржуазного, «левого кейнсианского», «негласно реформаторского дискурса»; пророческое обновление; мимикрия. Но последние три из них являются одновременно благоприятными (особенно последняя) и конъюнктурными (она же). Ведь марксизм стремится к выживанию и борется за него. Меланхолия Рассела Джейкоби, безусловно, более честна, но политически это почти своего рода капитуляция^[11]Достаточно прочитать «Конец утопии» Рассела Джекоби, чтобы прочувствовать глубокий пессимизм, который … Continue reading, а неоднозначная позиция Харви представляет собой смесь неспособности критиковать государственный капитализм и классиков. Фактически, та же самая неспособность извлечь уроки из прошлого наблюдается в большинстве случаев «пророческого обновления». Однако «мимикрия» – политически и этически наиболее нежелательная реакция и заслуживает осуждения либертариями как мошенничество. По крайней мере, в тех случаях, когда не уделяется должного внимания корням и либертарному вкладу в развитие таких понятий, как, например, самоуправление (autogestion). Это не значит, что марксисты не могут ничего позаимствовать у либертариев ^[12]И наоборот. Интересно, что либертарии (особенно классические анархисты) критикуют марксистов в первую … Continue reading; конечно, я не имею ничего против марксистов, признающих, что самоуправление, горизонтальность и децентрализация лучше, чем государственное управление, вертикальность, «демократический централизм» и «диктатура пролетариата». Но им надо хотя бы признать, кому они обязаны этими понятиями. Если они не воздают должного историческим достижениям либертариев, то это скорее паразитизм, чем конвергенция.

ЛИБЕРТАРНАЯ КРИТИКА

Теоретики марксизма могут игнорировать либертариев – чем они и занимались десятилетиями, – но не такие общественные движения нашего времени, как мексиканские сапатисты, аргентинские piqueteros или испанские 15-М – если, конечно, они не готовы оказаться в полной социо-политической изоляции. Эти и другие освободительные движения в большой или меньшей степени построены на принципах либертаризма: самоуправление, горизонтальность, отсутствие твердой иерархии. Фундаментальный принципы движения сапатистов (mandar obedecendo («лидерство в подчинении»), caminando aprendemos («учимся, общаясь»), proponer y no imponer («предлагать, а не заставлять»)) соответствуют главным идеям либертарной мысли. Несомненно, часто эти движения и организации на самом деле «гибридные» или «синкретичные», как я уже заметил во вступлении, но и в этом случае нельзя отрицать даже непрямое влияние либертаризма. Учитывая их идеи и практики, а также исходя из соображений интеллектуального и политического характера, не стоит надменно отвергать стоящие за ними либертарные теории и практики.

Со времен разгрома анархистов фашистами и сталинистами в Испании 1930-х либертаризм пребывал в упадке до самых 1990-х. Май 68-го был не более чем исключением из правил или, по выражению Касториадиса, Эдгара Морена и Клода Лефора, «брешью» (la brèche)^[13]См. Касториадис (1988).. Позднее, в 1970-80-х гг. многие так называемые «новые общественные движения» развивались под влиянием марксизма и других идеологий, избегая либертарных идей и организационных принципов. Ситуация начала меняться в 90-е. Большую роль в том сыграл политический кризис марксизма, усугублённый полным коллапсом бюрократического «социализма». Появились подходящие условия для возрождения либертарных идей и тактик.

Таким образом, в течение двух десятилетий либертарных авторов последовательно «открывали заново» и не в рамках неомарксистской «мимикрии», а также не в контексте поверхностного ознакомления и/или чистой ностальгии. Элизе Реклю и Пётр Кропоткин, Пьер-Жозеф Прудон, Михаил Бакунин и Эррико Малатеста, Мюррей Букчин и Корнелиус Касториадис, и многочисленные авторы, имевшие какое-либо близкое отношение к либертаризму, такие как Мишель Фуко, Жиль Делёз и Феликс Гваттари – все они и многие другие теоретики-немарксисты были подвергнуты ревизии. В Латинской Америке мыслители часто выходят непосредственно из праксиса – например, Субкоманданте Маркос или Рауль Сибеччи^[14]И Маркос и Сибеччи начинали в марксизме, но со временем отошли к позициям либертаризма..

В такой сравнительно выгодной позиции либертариям стоит согласиться, что конструктивный диалог с неортодоксальным, неленинским марксизмом необходим как интеллектуально, так и политически. Прежде всего, сходство марксизма с либертаризмом гораздо значительнее, чем обе стороны готовы признать. Например, что касается политической экономии, Михаил Бакунин осознанно позаимствовал многое у Маркса. Соперничество между ним и Марксом имело иные, политические и даже личные факторы. Честно говоря, это оказало не самое лучшее воздействие на либертариев, поскольку положения марксизма об экономике часто воспринимались без должной критики. Кроме того, нельзя отрицать, что всегда находились интеллектуалы-марксисты, которые продуктивно боролись с традицией, приближаясь к либертарным позициям: от «коммунистов рабочих советов» Паннекука и Корша до Эдварда П. Томпсона, Герберта Маркузе и др. Поэтому несправедливо считать, что политический и теоретический вклад многочисленных неортодоксальных марксистов не заслуживает уважения и не является достижением в истории антикапиталистической борьбы. Однако нужно делать упор на либертарные особенности. Впервые за многие десятилетия нет никаких оснований считать либертарное наследие некой сплошной неудачей – по крайней мере, в сравнении с марксизмом.

Основным препятствием на пути к конструктивному диалогу с марксистами является  «политический и интеллектуальный аутизм». Несмотря на существенные различия между такими авторами, как Анри Лефевр, Мануэль Кастельс ^[15]Имеется в виду работа Кастельса в семидесятых, когда он написал «La question urbaine» под влиянием Альтюссера. … Continue reading и Дэвид Харви, все они (а также многие другие радикальные географы, социологи, «политические экономисты-урбанисты» и т. д.) принимают более или менее «неортодоксальный» марксизм как почти самоочевидную основу радикального мышления^[16]Справедливо будет признать, что критическое мышление и теория выходят за рамки Франкфуртской школы и самого … Continue reading. С 1970-х годов почти все марксистские авторы активно создают впечатление, что по-настоящему критической и актуальной формы разумной жизни вне марксизма не существует.

Конечно, такая высокомерная позиция часто утверждалась, надо признать, и по вине самих анархистов с их «анти-теоретическими» предрассудками – достаточно вспомнить многолетнюю критику со стороны Касториадиса [Castoriadis 1949, 8]. «Теория» вовсе не являет собой «лишнюю болтовню», и, если бы интерес к науке и эрудиции не был совместим с либертарным подходом к миру и его либертарным пониманием, как нам следовало бы объяснить жизнь и творчество Реклю или Кропоткина? Как бы то ни было, ни «анти-теоретические» предрассудки lifestyle-анархистов (по выражению Мюррея Букчина^[17]См. Bookchin (1995). ), ни «политический и интеллектуальный аутизм», типичный для марксистов, оправдывать нельзя.

В стремлении к конструктивному диалогу, давайте обратимся к более широкому теоретическому вопросу о расхождениях и сходствах между либертариями и марксистами. На каком основании мог бы процветать диалог между ними? Как либертариям, нам нужно прежде всего выйти за рамки обычной, сегодня уже в целом всеобщей, критики ленинизма (и, разумеется, сталинизма). Проблемы марксизма выходят далеко за рамки ленинизма, подобно тому, как проблемы капитализма не ограничивают себя неолиберализмом.

Базируясь на действующем политико-философском основании, в рамках радикальных демократических теории и практики, либертарные идеи с 1990-х годов пережили своего рода «возрождение» как в академическом мире, так и в контексте общественных движений, пусть и в форме, отличной от классического анархизма^[18]Что касается Латинской Америки, см. Colectivo Situaciones (2002); Ди Марко (2003); Свампа и Перейра (2004 год); Ребон и Сааведра … Continue reading. Поэтому мы должны дальше развивать антиавторитарные, радикально демократические подходы и альтернативные стратегии, чтобы не отставать от современных освободительных движений. Признание не облегчит жизнь марксиста, поскольку это требование практически несовместимо с огромным (на самом деле довольно однотипным) наследием Маркса. Эту проблему детально рассматривает Касториадис и даже неортодоксальные марксисты вроде Эдварда П. Томпсона. И всё же это не означает, что наследие Маркса или сама история марксизма были интеллектуально бесполезны или опасны для эмансипации. Даже с политической точки зрения практика, вдохновленная, скажем, «коммунизмом рабочих советов», привела к некоторым важным (пусть ограниченным) сближениям, как признал Ноам Хомски в своём комментарии к книге Паннекука о рабочих советах.

Крайне важно, чтобы неортодоксальные марксисты, способные на компромиссы, наконец полностью признали теоретический и стратегический вклад либертариев. Что касается академического вклада, социологи и географы проявляют растущий, хотя все ещё недостаточный интерес к идеям таких мыслителей, как Мюррей Букчин, Ноам Хомский и Корнелиус Касториадис. Что касается общественных движений и форм сопротивления, то возрождение либертарной теории и практики происходит как на «Глобальном севере» (можно упомянуть движения «альтерглобализации» / «антиглобализации», ряд протестов в Греции, испанское движение 15-М и др.), так и на «Глобальном юге» (сапатисты в Мексике, большая часть piqueteros в Аргентине и часть sem-teto движения в Бразилии,^[19]Но не из тех sem-terra, чьи организации имеют иерархическую структуру. и др.). После ярких дискуссий в конце 1960-х-начале 1970-х и забвения в 1980-90-е практика самоуправления вновь стала актуальной. Новый интерес к самоуправлению рассматривается прямо или косвенно в некоторых недавних статьях и книгах (Chatterton 2005a and 2005b; Pickerill and Chatterton 2006; Souza 2006a, 2006b, 2012a, 2012b and 2012c).

В данном контексте особенно анахроничным является замечание, сделанное в сравнительно новой статье трёх марксистских урбанистов, и свидетельствующее о стойком «теоретическом и политическом аутизме» многих марксистов. Так, Анри Лефевр [2009,1966] сам столкнулся с аналогичной проблемой в 1960-х и 1970-х годах, когда «еврокоммунистическая концепция autogestion – в буквальном смысле «самоуправление» или же «демократия на низовом уровне» – широко использовалась в целях легализации новых форм государственного бюрократического планирования» (Brenner, 2009). Это конкретное замечание рассматривается здесь не только как пример того, как марксисты очень часто решительно игнорируют либертариев, но и как иллюстрация заблуждений и ошибок, которые они совершают чаще, чем кажется. Считать, что autogestion есть «еврокоммунистский концепт» – просто нелепо. Французское слово autogestion появилось во второй половине двадцатого века в переводе сербохорватского samoupravlje^[20]Благодаря французскому переводу слово получило распространение в 1960-х и 1970-х. К сожалению, английское … Continue reading. Фактически оно соответствует классической либертарной идее, которая позднее была искажена в бывшей Югославии при маршале Иосипе Броз Тито, а затем узурпирована риторикой нескольких коммунистических партий в Западной Европе.

Сам Анри Лефевр был вполне неортодоксальным марксистом, хотя, надо заметить, он оставался членом Коммунистической партии Франции на протяжении тридцати лет – до 1958 года, когда его из неё исключили. Он проявлял интерес к понятию самоуправления в политике и даже привёл веский аргумент в пользу того, что в конечном итоге назвал «autogestion généralisée», или «самоуправление, сделанное всеобщим» (Lefebvre 1983) ^[21]«Даже Коммунистическая партия Франции, которая до недавнего времени резко отвергала autogestion, усматривая в … Continue reading^[22]См. также эссе 1966 года, в котором Лефевр рассматривает теоретические проблемы самоуправления (Lefebvre 2009) или … Continue reading. Он ответил на уместную критику угрозы идеологической кооптации этого понятия, хотя, очевидно, не пожелал отдать должное радикальной дискуссии о самоуправлении рабочих, поддерживаемой с 1950-х годов членами французской группы Socialisme ou Barbariе, не говоря уже о давних анархистских корнях последовательной защиты горизонтальности^[23]Он сводит либертарный вклад к мыслям Прудона, подчеркивая неоднозначные места в его работе (см. Lefebvre 2009, 142–43)..

Кроме того, хотя Анри Лефевр и критикует «авторитарное централизованное управление» (planificacion autoritaire et centralisée), характерное для бюрократического «социализма», и даже делает замечания о Югославии, – он, к сожалению, упорно использует термин «самоуправление» по отношению к режиму в Югославии. В связи с этим встаёт вопрос: неужели Югославия маршала Тито по существу не была похожа на просоветские страны бюрократического «социализма», несмотря на чуть меньшую централизацию? По справедливому замечанию Колин Уорда 1968-го г., контроль рабочих в Югославии был «рабочим» в пределах, установленных партией, так же как эксперименты здесь [на Западе] представляют собой контроль рабочих в пределах, установленных капиталистическим рынком [Ward 1987, 19]. Несомненно, неоднозначность Лефевра свидетельствует о противоречиях великого неомарксистского философа, неортодоксального во многих смыслах (см., например, его критику структурализма и положение об общественном пространстве как способе выживания капитализма), как и о его сомнениях из-за ухода из крипто-сталинской партии PCF (Французская коммунистическая партия).

В условиях философско-теоретического и политического возражения против авторитарного социализма, «как могли мы продвигать альтернативные, радикально демократические, социально справедливые и устойчивые формы урбанизма?» – вопрошают Нил Бреннер, Питер Маркузе и Маргит Мейер (Бреннер и др., 2009, 177).

Звучит не слишком убедительно. На какой политико-философской и этической основе нужно организовать практику? Авторы отвергают «либерально-реформистский» подход как предвзятый и идеологический; и, хотя они, очевидно, признают, что радикальная академическая среда неоднородна, некоторые её важные аспекты явно недооцениваются. Я имею в виду серьёзную неполноценность самого марксизма (и не только «реального» или «развитого» социализма), которую выявил и убедительно доказал Корнелиус Касториадис (см. Castoriadis 1975, 1979, 1983, 1985a, 1985b, 1986a, 2005). О ней говорили еще Прудон и Бакунин в девятнадцатом веке, пусть мельком и не столь последовательно. Вот почему идея «синтеза» или (полной) конвергенции между марксистами и либертариями (как ее представляют Карл Корш, Даниэль Герен или – более поверхностно – Кьяра Боттичи) нереалистична и даже опасна, поскольку может привести к недооценке взаимной несовместимости обеих сторон. Конечно, стороны могут учиться друг у друга, но, если марксисты, говоря о самоуправлении и т. п., не признают свой долг перед либертариями, термины вроде «автономный марксизм» звучат не просто противоречиво, но и оппортунистически. Более того, марксисты (даже самопровозглашенные «марксисты-автономисты») не критикуют наследие Маркса, как это делают (нео)-анархисты и Касториадис. Выражения идеологического синкретизма, такие как «операизм», и другие марксистские подходы, могут повредить настоящим либертариям, поскольку они могут создать ложное впечатление, что (нео)-анархисты и либертарные автономисты гораздо менее самостоятельны, чем они есть на самом деле.

Начнём с того, что, с либертарной точки зрения, марксисты подвергают критике капиталистическое государство (иногда в рудиментарной форме, как иллюстрирует Ленин, иногда сложно и интересно, как показывает пример Никоса Пуланцаса). Но марксистам всегда было трудно критиковать само существование государственного аппарата и отказаться от идеи «социалистического государства» как своего рода «переходного состояния» между капитализмом и коммунизмом. Более того (и это особенно актуально для общественно-территориальных исследований), в марксизме, как правило, вообще отсутствует серьёзная критика капиталистических технологий (и, следовательно, форм организации пространства –о чём будет сказано ниже).

Марксисты сталкиваются с трудностями, пытаясь отказаться от положения Маркса о том, что социализм должен основываться на прогрессивных силах производства, унаследованных от капитализма, чтобы избежать простой «социализации нищеты». Иными словами, Маркс предполагает, что эти технологии, унаследованные от капитализма, суть явления не только «нейтральные», но и вовсе положительные. Согласно этой логике, социализм в целом обеспечил бы для них новую основу в плане производственных (и социальных) отношений. Эта идея – сама по себе сомнительная – превратилась в карикатуру в контексте «бюрократического социализма»^[24]См. Castoriadis (1979, 1985a, 1985b, 1986a).. Академические марксисты намного более открыты и эрудированны, чем их воинствующие коллеги, особенно в контексте «западного марксизма», пусть даже зачастую они имеют мало представления о реальной общественной борьбе. Но даже они, как правило, испытывают трудности в критике капиталистических технологий и организации пространства. Конечно, они осуждают ужасающий уровень вреда окружающей среде и критикуют явные капиталистические модели и стратегии урбанизации (от общественно-территориальной сегрегации до повсеместной коммодификации пространства и джентрификации), как если бы они боялись, что единственная альтернатива некритичной «урбанофилии» – непременно своеобразная «урбанофобия», а капиталистическим технологиям и урбанизму – лишь реакционный аграризм и иррациональный примитивизм.

Жуан Бернардо, несомненно, один из самых ярких неортодоксальных марксистов наших дней, признал, что со времён самого Маркса всегда существовало «два марксизма»: «марксизм производственных сил» (marxismo das forças produtivas) и «марксизм общественных производственных отношений» (marxismo das relções sociais de produção). В то время как второй тип, посвящённый классовой борьбе, представляет собой по-настоящему творческую сторону марксизма, «марксизм производственных сил» соответствует подходу, который Жуан Бернардо характеризует так:

система корпоративной организации, методы управления, организация труда и механизмы – пусть даже созданные и развитые при капитализме – были бы основой, на которой можно было бы преодолеть [капитализм], и содержали бы в зародыше признаки будущего способа производства [социализма]. Из подобного тезиса происходит миф о нейтралитете технологий (inocência da máquina). Технологии могут стать местом для социального противостояния, но не являются существенным элементом этого противостояния. (Bernardo, 2009)

К сожалению, даже Жуан Бернардо не выходит за чёткие границы в своих работах, демонстрируя, например, в ряде текстов некритическую «урбанофилию», производственные и экономические предубеждения, преувеличенное (пусть и не без причины) подозрение по отношению к альтернативным подходам к капиталистической урбанизации и технологиям, вплоть до довольно неизбирательных атак на экологические проблемы и «эко-» теоретиков и активистов, как если бы они все были реакционерами в большей или меньшей степени^[25]Кроме того, для него «все конкурентные движения, которые не имеют большого влияния на эксплуатацию рабочей … Continue reading.

Различия между либертариями и марксистами нельзя просто преодолеть посредством «брака». Каким несчастным и неспокойным будет этот «брак», учитывая глубинные различия! Диалог, конструктивный и максимально товарищеский (даже если напряжённый), безусловно, возможен и даже необходим (Souza 2012c, 694–95). То же самое можно сказать и об аккуратном тактическом сотрудничестве. Но это, вероятно, лучший сценарий.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: К НОВОМУ, И НА СЕЙ РАЗ – ЛИБЕРТАРНОМУ – РАДИКАЛЬНОМУ ПОВОРОТУ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОСТИ

В первом приближении, «исследования пространственной организации социальности» составляют часть мультидисциплинарного (иногда междисциплинарного, трансдисциплинарного или даже адисциплинарного) подхода социальных наук, в котором учитывается, пусть и не всегда полностью, пространственное измерение общества (или «пространственная организация»). География, городская социология, пространственная экономика (городская и региональная экономика), а также размышления о городском и региональном планировании, вероятно, являются наиболее очевидными и традиционными «дисциплинарными» элементами этой области исследований. Что думают исследователи пространственной организации социальности о либертарной теории и практике?

С момента современной академической институционализации и консолидации в конце XIX- начале XX века политико-идеологическое содержание академических исследований пространственной организации социальности было в основном консервативным. Это легко объяснимо, учитывая их институциональную основу и идеологический контекст. Однако если во второй половине XIX и в начале XX вв. либертарии (точнее, классические анархисты) и марксисты, как правило, не занимали академических должностей^[26]Что касается анархистов, то неудивительно, что у двух великих ученых – таких как Элизе Реклю и Пётр … Continue reading, то после Второй мировой войны марксизм постепенно пришёл в западные университеты, оказывая всё большее влияние на философию, социологию, историю и даже экономику (география, непреклонно консервативная, была явным исключением до 1960-1970-х годов). В семидесятые под влиянием различных политических событий, таких как протесты американцев за гражданские права и против войны во Вьетнаме и студенческие протесты в Европе, США, Мексике и в других странах, марксизм стал влиятельным, перспективным течением в академической среде и «радикальным поворотом» в социологии и географии. Наконец, к восьмидесятым в некоторых странах марксизм прочно утвердился как часть университетской жизни, и почти стал новым мейнстримом в социологии и географии, значительно повлияв на философию и даже экономику.

Как я уже говорил в своих ранних работах (Souza 2012a, 108; 2012c, 295; 2014, 5), «радикальный поворот» в социологии и географии был фактически марксистским поворотом, а не «радикальным» в широком смысле. Тогда мало внимания уделялось либертарным авторам, и, за небольшим исключением, либертарии держались в стороне от университетских факультетов и академических журналов. Конечно, марксисты подготовились к этому не только интеллектуально, но и политически и стратегически. Особенно после оказания прямой или косвенной помощи реакционным силам при военном разгроме и подавлении анархистов (например, в Испании во время гражданской войны). Марксизм, всегда привлекательный для радикально настроенных людей среднего класса (как, например, представители нового правящего класса постреволюционной России, образовавшие, по выражению Касториадиса, bureaucratie), окончательно укоренился в западных университетах.

Давайте разберем этот процесс детально, начиная с англоязычного мира. В 1974 г. вышел номер «Антипода» с посвящением Кропоткину от марксиста Ричарда Пита и статьёй тогда ещё очень молодой Мирны Маргулис Брайтбарт, а в 1976-м в том же журнале была опубликована статья Б. Галуа о Кропоткине. И всё же, единственное исключение можно найти в другом выпуске «Антипода» (1978-го года), под редакцией опять же Мирны Брайтбарт, сразу с несколькими текстами, написанными анархистами и посвящёнными анархистской теории и практике (см., например, Breitbart 1978–1979a и 1978–1979b).

Тем не менее, несмотря на этот вклад, нельзя отрицать, что «Антипод» оставался преимущественно марксистским изданием в последующие годы, как и другие сравнительно радикальные журналы в 1970-1980-е. Очевидно, такие статьи были исключением, подтверждающим правило. Что касается книг, то ситуация была отнюдь не лучше: книга, написанная географом Гэри Данбаром (насколько мне известно, не либертарием) о жизни и творчестве Элизе Реклю (1978), была в то время абсолютной редкостью. Вне строгой дисциплинарной области географии британский урбанист Питер Холл (сам по образованию географ и не без анархистских симпатий) обращался к Кропоткину, шотландскому градостроителю Патрику Геддесу и даже Реклю в книге по истории городского планирования (1996).

Во Франции, стране, значимой как для истории либертарной мысли, так и для географии (а также исследований пространственной организации социальности), урбанист Франсуаза Шой обратилась в 1965 году к Кропоткину, Геддесу и даже Пьеру-Жозефу Прудону в сборнике L’urbanisme, Utopies et Réali-Tés (Choay 1979). По иронии, она не упоминает Элизе Реклю, но уже в 1980-е он будет «открыт» учёными. Инициатива «реактуализации» Элизе Реклю исходила от Ива Лакоста, географа, скорее близкого к марксизму, а также от одной из его учениц, Беатрис Жиблин, которую тоже с трудом можно причислить к либертариям. Оба посвятили несколько текстов Реклю (Lacoste 1981; Giblin 1976, 1981a, 1981b, 1982). На этом дело не закончилось. С тех пор был опубликован ряд исследований и книг о великом французском географе и анархисте, очень часто под авторством французских ученых, геологов и других социологов (см., например, Sarrazin 1985; Char-dak 1997; Bord et al. 2009; Pelletier 2009; Hiernaux 201; Berdoulay 2011).

Тем не менее, похоже, что слишком часто во Франции, как и в англоязычных странах, отношение к анархистским (и в целом либертарным) практикам в 1970-е и 1980-е (и позднее), можно назвать «музейным» (Souza 2014, 109): если Маркса и Энгельса радикальные географы того времени изучали, учитывая их интеллектуальную и политическую значимость в новое время, Кропоткин и Реклю оставались «иконами» из прошлого – фигуры, которыми восхищаешься, поскольку они представляют не-буржуазную географию, но не воспринимаешь всерьёз ни в теоретическом, ни в политическом смысле. Нетрудно заключить, что идеи Кропоткина и Реклю были расценены как ценные «артефакты» в «музее» радикальной мысли, а не как концептуальное / теоретическое «оружие» в «арсенале».

Однако, по большей части даже в такой сомнительной чести Реклю и Кропоткину отказали. В эссе, посвящённом «Политической экономике и человеческой географии» (1989), Ричард Пит и Найджел Трифт дважды упоминают Кропоткина в первом разделе (о Реклю даже не вспоминают), но далее в тексте о нем ни слова. Хотя авторы пишут, что «растущий интерес к марксизму обратился к изучению социального анархизма» (Peet and Thrift 1989, 6), само эссе демонстрирует, как поверхностно марксисты рассматривают либертарных авторов, – если вообще принимают их во внимание.

Характерно, что в статье «Бедность современной радикальной теории», опубликованной в начале нулевых, Майкл Сторпер обратился к проблемам, обозначенным им как «ложные обещания марксизма» и «мираж культурного поворота», сделав в конце несколько предложений, направленных на обновление современной радикальной мысли, но либертаризм точно не попадает в его поле зрения (Storper, 2001). Два года спустя в сочинении под, казалось бы, всеобъемлющим названием «Социалистическая география» Скотт Салмон и Эндрю Герод (2003) утверждают, что ни один термин (типа «радикальные», «социалистические», «марксистские» или «критические») «не может корректно передать разнообразие знания левой географии», 210. Однако такое положение звучит не очень убедительно в свете некоторых возмутительных упущений: авторы лишь единожды упоминают Кропоткина («Левые географы стали более сведущими в социальной теории и начали читать не только Маркса, но, среди прочего, Вебера, Дюркгейма, Кропоткина, Люксембург, Сартра, Фрейда, Фуко и Хабермаса, что расширило и усложнило радикальный проект», 211), но не включают его в список источников, и вовсе не упоминают ни Реклю, ни современных либертариев (Касториадис, Букчин).

По всем академическим стандартам, такое отношение несправедливо и необоснованно. Любое достоверное и всестороннее изложение научного и интеллектуального вклада в понимание «приключений человечества на Земле», в котором подчеркивается социальная трансформация и организация пространства, а также значение социальной организации пространства для общества и культуры, должно ссылаться также и на либертарных авторов. Нельзя не упомянуть и практический, инновационный опыт и процессы социально-пространственной реструктуризации и реорганизации – вроде тех, что имели место в революционной Украине под руководством Нестора Махно (Махновщина 1917–1921 гг.), в Палестине (кибуцы, в значительной степени вдохновленные анархизмом) или в Испании в 1936-1939 гг. Список объектов исследования либертарных авторов:

• Территориальная децентрализация и экономико-пространственная деконцентрация: среди классических анархистов Прудон, переосмыслив федеративный принцип (principe fédératif) первым взглянул на проблему децентрализации с либертарной точки зрения. Позднее эту тему затронули Бакунин и особенно Кропоткин: именно он внёс большой вклад в анализ тенденций и возможностей, касающихся экономической и пространственной деконцентрации. Среди классических произведений, несомненно, следует выделить книгу Кропоткина «Поля, фабрики и мастерские», а также размышления Диего Абада де Сантильяна об Испании^[27]Начиная с книги Прудона (2005 г.), здесь приведены лишь несколько примеров: Бакунин (2010 г.), Кропоткин (2002 г.), … Continue reading.

• Города и урбанизация: от жилищного вопроса до сегрегации, от городских сетей до городского планирования – начиная с XIX века либертарии внесли огромный вклад в эти сферы. Богатое наследие Элизе Реклю включает целый ряд прекрасных, даже новаторских идей о различных аспектах и проблемах городской жизни (сегментация жилья, городская бедность, городская история и рост и т. д.). «Жилищный вопрос» и другие проблемы также рассматривали Прудон и Кропоткин. Из классических авторов можно выделить Патрика Геддеса – яркого идеолога и друга Реклю, который посвятил городскому планированию книгу «Эволюция городов» и разработал план Тель-Авива. Стоят внимания работы Ричарда Сеннетта (Uses of Disorder), эссе Колина Уорда, книга «After the Planners» Роберта Гудмана, а также основные размышления Мюррея Букчина о «урбанизации без городов» и «либертарной автономии»^[28]См. Реклю (1895 и 1905–1908 гг., Том 5, глава II); что касается др., см. Proudhon (1979), Kropotkin (2004), Geddes (2012), Goodman (1971), Sennett (1970) и … Continue reading.

• Защита окружающей среды, проблемы экологии: от подхода Реклю к экологическим проблемам до «социальной экологии» Букчина и размышлений Касториадиса об «экологии и автономии» и о роли технологий – начиная с девятнадцатого века множество либертарных авторов внесли вклад в данную тему^[29]Несколько предложений для ознакомления: Castoriadis (1978a); Касториадис и Кон-Бендит (2014); Букчин (2004 [1971], 2005 [1982]); Bookchin … Continue reading.

• Проблемы сельского хозяйства, земельная реформа, аграрно-промышленная интеграция: «Поля, фабрики и мастерские» Кропоткина можно считать ранней работой по радикальной географии сельского хозяйства. Его знания общих экономических аспектов хозяйства и технических деталей впечатляют. Уже Прудон писал на такие темы, как земельная рента и земельная реформа, но среди классиков нельзя не упомянуть некоторых мыслителей-активистов, которые, вдохновленные революционным процессом в Испании, исследовали и переосмысливали коллективизацию. Ранние кибуцы также представляют собой интересный материал для размышлений и исследованы такими либертарными авторами, как Мартина Бубер и Джеймс Хоррокс^[30]См. об Испании, среди многих других работ, Леваль (1972), Гарсия-Рамон (1978) и Брайтбарт (1978–1979b). О кибуцах см. Horrox … Continue reading.

Кроме того, некоторые другие важные современные темы представляют прямой или косвенный интерес для исследований пространственной организации социальности и заслужили внимание со стороны выдающихся либертариев (антропологи Пьер Кластр и Гарольд Баркли) или квази-либертариев (Фуко, Де Серто, Делёз, Гваттари): экология, техника и (де)централизация; власть в незападных и докапиталистических обществах; государственность, общественная безопасность, общественно-территориальный контроль, биополитика и геополитика; пространственные принципы социальных движений и протестов, повстанческие территориальные практики; международные сети активистов; пространственность пола и расы / этнической принадлежности в феминистской и квир перспективе; прекаризация, «гиперпрекаризация» и новые формы классовой борьбы и классовой идентичности, не говоря уже о весьма традиционной проблеме среди либертарных географов со времен Реклю и Кропоткина – педагогике.

К счастью, либертарные практики и идеи сегодня уже нельзя игнорировать. Вскоре после того, как вдохновленный марксизмом «реальный социализм» начал рушиться в конце 1980-х годов, появились новые движения. За пределами академического мира начались перемены, когда общественные движения, такие как мексиканские сапатисты, заставили даже марксистов обратить внимание на новый (или, скорее, обновлённый) тип общественной борьбы, одновременно децентрализованный, горизонтальный и очень радикальный. Последствия этих изменений на практике рано или поздно отразились в академических процессах – например, в социологии и географии. Отнюдь не случайно дискуссии об «автономии» и т. п. велись крайне редко в конце прошлого века; тогда в либертарной литературе не хватало исследователей социальной организации пространства, знаю по опыту [Souza 1988, 1995]): работы по децентрализованным, горизонтальным и ориентированным на самоуправление общественным движениям и территориальным практикам начали появляться с началом нового столетия (см., например, Souza 2006a, 2006b; Chatterton 2005a and 2005b; Picke-rill and Chatterton 2006; Vradis and Dalakoglou 2011).

Что характерно, в 2012 году журнал Antipode, наконец, заслуженно посвятил «анархистской географии» целый выпуск (см., Среди прочего Breitbart 2012; Springer et al. 2012; Springer 2012; White and Williams 2012; Ince 2012; Barker and Pickerill 2012) – не прошло и сорока лет после выхода в 1970-х «исторических» выпусков, упомянутых выше. Однако по-прежнему предстоит заполнить многие пробелы и проделать большую работу для переоценки значимости либертарной мысли и практики в свете сегодняшних вызовов, борьбы и движений. Тем не менее, нельзя отрицать, что сам академический ландшафт стал более разнородным и отражающим изменения, происходящие вне его.

Было бы наивно ожидать, что ближайшие годы принесут что-то кроме всемирного экономического кризиса, общественных волнений и, следовательно, государственных репрессий; в этом нет никаких сомнений. Но они также, вероятно, станут временем творческой борьбы и новых общественно-политических экспериментов. В этом плане либертарные идеи, теории и практики, несомненно, сыграют важную роль; мы уже наблюдаем за этим процессом с 1990-х годов. На данном этапе ключевой вопрос: как исследования пространственной организации социальности могут помочь понять (а иногда и вдохновить, или хотя бы поддержать) эти возможные сценарии? Как я уже подчеркивал (Souza 2014, 112), ответ на этот вопрос является наиболее важной интеллектуальной задачей, которую должны решить исследователи-либертарии.

В идеале марксистам следует признать за либертариями такие идеи, как горизонтальность, самоуправление и радикальная децентрализация (а также критику «социалистического» государственного устройства, «диктатуры пролетариата» и т. д.). В свою очередь, либертарии должны проявлять больший интерес к политической экономии (но не попадать в ловушку марксистского экономизма, о чем блестяще писал Касториадис). Кроме того, либертариям всех мастей следовало бы признать недостатки классического анархизма («натурализм», узкое понимание таких концептов, как «власть», «закон», «управление» и «правительство»). К сожалению, мы живём не в идеальном мире. Поэтому такие ожидания не вполне реалистичны и могут оказаться заблуждениями, которые сильно навредят либертаризму, особенно сейчас, когда он впервые с 30-х годов находится на пике развития. Как плоды XIX века, классический анархизм и марксизм в последние 50 лет демонстрируют быстрое устаревание. Сами по себе они обречены на полную замену новыми, более современными «парадигмами» (несмотря на их вероятное выживание в качестве актуальных источников вдохновения, так что я ни в коей мере не выступаю за защиту «музейного подхода»). Имея чёткую политическую направленность, они уже исчезли в том смысле, что анархизм покидает пределы «чистого» классического ананрхизма (кроме некоторых остаточных, небольших групп, организаций и отдельных лиц). То, что осталось от марксизма, – это (кроме некоторых небольших политических партий и продолжительного влияния на некоторые общественные организации) уже отнюдь не типичный, ортодоксальный марксизм, а множество остаточных, основанных на академических принципах неортодоксальных марксизмов. В контексте иногда свободного и прямого, иногда вынужденного и косвенного диалога, сходства всё более возможны, и современные «гибридные» движения служат наглядным тому примером. Вероятно, это неизбежно и, может быть, даже желательно. Но одно можно сказать наверняка: оппортунистическая «мимикрия» не является этически / политически плодотворным способом этого достичь. 

ЛИТЕРАТУРА

1. Anderson,P.1983.IntheTracksofHistoricalMaterialism.London:Verso. ———. 2011. ‘Lula’s Brazil.’ London Review of Books 33, No. 7 (31 March). Online: http:// www.lrb.co.uk/v33/n07/perry-anderson/lulas-brazil(accessed4February2013).
2. Bakunin, M. 2010 (1867; republished in Bakunin’s Œuvres in 1895). Fédéralisme, socialisme et antithéologisme. Online: http://fr.wikisource.org/wiki/Bakounine/Œuvres_complètes/ TomeI2(accessed2May2010).
3. Baldwin, R. N. 2002 (1927). ‘The Story of Kropotkin’s Life,’ in R. N. Baldwin (ed.), Anarchism:ACollectionofRevolutionaryWritings.Mineola,NY:Dover.
4. Barker, A., and Pickerill, J. 2012. ‘Radicalizing Relationships to and through Shared Geographies: Why Anarchists Need to Understand Indigenous Connections to Land and Place.’ Antipode44(5):1705–25.
5. Berdoulay,V.2011.‘Elindividuocomosujetogeográfico:Interésymodernidaddelasconcepciones de Élisée Reclus,’ in Guénola Capron et al. (eds.), La geografía contemporánea y Élisée Reclus. Mexico City: Centro de Investigaciones y Estudios Superiores en AntropologíaSocial[andotherinstitutions].
6. Bernardo, J. 2009 (1991). Economia dos conflitos sociais, 2nd edition. São Paulo: Expressão Popular. Bookchin,M.1974.TheLimitsoftheCity.NewYork:HarperColophonBooks.

– 1992. Urbanization without Cities: The Rise and the Decline of Citizenship. Montreal andCheektowaga:BlackRoseBooks.

 ———. 1995a. From Urbanization to Cities: Toward a New Politics of Citizenship. London: Cassel.

———. 1995b. Social Anarchism or Lifestyle Anarchism: An Unbridgeable Chasm. Oakland, CA:AKPress. ———. 1998 (1977). The Spanish Anarchists: The Heroic Years (1868–1936). Oakland, CA: AKPress.

———.2004(1971).Post-ScarcityAnarchism,3rdedition.Oakland,CA:AKPress.

———.2005(1982).TheEcologyofFreedom:TheEmergenceandDissolutionofHierarchy. Oakland,CA:AKPress.

———.2007.SocialEcologyandCommunalism.Oakland,CA:AKPress.

• Bookchin, M., et al. 1991 (1989–1990). Defending the Earth: A Debate between Murray BookchinandDaveForeman.MontrealandNewYork:BlackRoseBooks.
• Bord, J.-P., et al. (eds.). 2009. Élisée Reclus—Paul Vidal de la Blache. Le Géographe, la Cité etleMondehieretaujourd’hui.Paris:L’Harmattan.
• Bottici,C.2013.‘BlackandRed:TheFreedomofEquals.’InJacobBlumenfeld,ChiaraBottici andSimonCritchley(eds.),TheAnarchistTurn.NewYork:PlutoPress.
• Breitbart, M. M. 1978–1979a. ‘Spanish Anarchism: An Introductory Essay.’ Antipode 10(3)/ 11(1)(doubleissue):60–70. ———. 1978–1979b. ‘Anarchist Decentralism in Rural Spain, 1936–1939: The Integration of CommunityandEnvironment.’Antipode10(3)/11(1)(doubleissue):83–98. ———.2012.‘Foreword:LookingBackward/ActingForward.’Antipode44(5):1579–90.
• Brenner,N.2009.‘WhatIsCriticalUrbanTheory?’City13(2–3):198–207.
• Brenner,N.,etal.2009.‘CitiesforPeople,NotforProfit:Introduction.’City13(2–3):176–78.
• Buber, M. 1996 (first Hebrew edition, 1946; first English edition, 1949). Paths in Utopia. Syracuse,NY:SyracuseUniversityPress.
• Casarino,C.,andNegri,A.2008.InPraiseoftheCommon:AConversationonPhilosophyand Politics.Minneapolis:UniversityofMinnesotaPress.
• Castells, M. 1983. The City and the Grassroots: A Cross-Cultural Theory of Urban Social Movements.BerkeleyandLosAngeles:UniversityofCaliforniaPress.
• Castoriadis, C. 1949. ‘Socialisme ou Barbarie.’ Socialisme ou Barbarie (Organe de Critique et d’OrientationRévolutionnaire),No.1:7–46.

———.1975.L’institutionimaginairedelasociété.Paris:Seuil.

———.1978a(1973).‘Technique.’InLescarrefoursdulabyrinthe.Paris:Seuil.

———. 1978b (1975). ‘Valeur, égalité, justice, politique: de Marx à Aristote et d’Aristote à nous.’InLescarrefoursdulabyrinthe,249–316.Paris:Seuil.

———.1979(1973).Asociedadeburocrática.(1:AsrelaçõesdeproduçãonaRússia).Porto: Afrontamento.

———. 1983 (1979). ‘Introdução: socialismo e sociedade autônoma.’ In Socialismo ou barbárie,1–34.Oconteúdodosocialismo.SãoPaulo:Brasiliense.

———. 1985a (1973). ‘A questão da história do movimento operário.’ In A experiência do movimentooperário,11–78.SãoPaulo:Brasiliense.

———. 1985b (1964). ‘O papel da ideologia bolchevique no nascimento da burocracia.’ In Aexperiênciadomovimentooperário,226–46.SãoPaulo:Brasiliense.

———. 1986a. ‘Le régime social de la Russie.’ In Domaines de l’homme—Les carrefours du labyrintheII,175–200.Paris:Seuil.

———. 1986b. ‘La logique des magmas et la question de l’autonomie.’ In Domaines de l’homme—LescarrefoursdulabyrintheII,385–418.Paris:Seuil.

———. 1988 (1968). ‘La revolution anticipée.’ In Edgar Morin, Claude Lefort, and Cornelius Castoriadis,Mai68:Labrèche[suivideVingtansaprès].Paris:Fayard.

———. 1990 (1989). ‘L’époque du conformisme généralisé.’ In Le monde morcelé—Les carrefoursdulabyrintheIII,11–24.Paris:Seuil.

———.2005(1974).‘Pourquoijenesuisplusmarxiste.’InUnesociétéàladérive.Entretiens etdébats1974–1997.Paris:Seuil.

MarceloLopesdeSouza150

1. Castoriadis,C.,andCohn-Bendit,D.2014(1981).Del’écologieàl’autonomie.Paris:Éditions LeBorddel’Eau.
2. Chardak,H.1997.ÉliséeReclus,unevie:L’hommequiaimaitlaTerre.Paris:Stock. Chatterton, P. 2005a. ‘Making Autonomous Geographies: Argentina’s Popular Uprising and the“Movimiento de Trabajadores Desocupados”(Unemployed Workers Movement).’ Geoforum36:545–61.
3. ——. 2005b. ‘“Give Up Activism” and Change the World in Unknown Ways, or, Learning toWalkwithOthersonUncommonGround.’Antipode38:259–81.
4. Choay,F.1979(1965).L’urbanisme,utopiesetréalités.Uneanthologie.Paris:Seuil.
5. Chomsky, N. 2003. [Introductory interview on Anton Pannekoek’s] Workers’ Councils. Oakland,CA:AKPress.
6. ColectivoSituaciones.2002.Apuntesparaelnuevoprotagonismosocial.BuenosAires:ColectivoSituacionesandEdicionesdeManoaMano.
7. DiMarco,G.,etal.2003.MovimientossocialesenlaArgentina.Asambleas:Lapolitizaciónde lasociedadcivil.BuenosAires:JorgeBaudinoEdiciones.
8. Dunbar,G.S.1978.ÉliséeReclus,HistorianofNature.Hamden,CY:ArchonBooks.
9. Engels, F. 2014 (1891). ‘Postscript.’ In 1891 Introduction by Frederick Engels on the 20th Anniversary of the Paris Commune. Online: https://www.marxists.org/archive/marx/works/ 1871/civil.war-frame/post-script.htm(accessed16March2014).
10. Ferrell,J.2001.TearingDowntheStreets.AdventuresinUrbanAnarchy.NewYork:Palgrave.
11. Fleming, M. 1988. The Geography of Freedom: The Odyssey of Élisée Reclus. Montreal and NewYork:BlackRose.
12. Galois, B. 1976. ‘Ideology and the Idea of Nature: The Case of Peter Kropotkin.’ Antipode 8: 1–16.
13. Garcia-Ramón,M.D.1978.‘TheShapingofaRuralAnarchistLandscape:Contributionsfrom SpanishAnarchistTheory.’Antipode10(3)/11(1)(doubleissue):71–82.
14. Geddes, P. 2012 (1915). Cities in Evolution: An Introduction to the Town Planning Movement andtotheStudyofCivics.London:ForgottenBooks.
15. Giblin,B.1976.‘ÉliséeReclus:Géographie,Anarchisme.’Hérodote,no.2:30–48.

———.1981a.‘ÉliséeReclus,1830–1905.’Hérodote,no.22:6–13.

———.1981b.‘ÉliséeReclusetlescolonisations.’Hérodote,no.22:56–79.

———. 1982. [Introduction to and comments on parts of] L’Homme et la Terre [by Élisée Reclus].2vols.Paris:FrançoisMaspero.

• Goodman,R.1971.AfterthePlanners.NewYork:Simon&Schuster.
• Gurvitch,G.1980(1964).ProudhoneMarx.Lisbon:EditorialPresençaandMartinsFontes.
• Hall,P.1996(1988).CitiesofTomorrow.Oxford:Blackwell.
• Harvey, D. 2009. Organizing for the Anti-Capitalist Transition. Online: http://www.zmag.org/ znet/viewArticle/23393(accessed16January2010). ——— (with David Wachsmuth). 2012. ‘What Is to Be Done? And Who the Hell Is Going to Do It?’ In Neil Brenner, Peter Marcuse, and Margit Mayer (eds.), Cities for People, Not for Profit:CriticalUrbanTheoryandtheRighttotheCity.London:Routledge.
• Hiernaux,D.2011.‘ÉliséeReclusylosalboresdeuna “altergeografía,”’inGuénolaCapronet al. (eds.), La geografía contemporánea y Élisée Reclus. Mexico City: Centro de InvestigacionesyEstudiosSuperioresenAntropologíaSocial. Hobsbawm, E. 2011. How to Change the World: Reflections on Marx and Marxism. New Haven,CT:YaleUniversityPress.
• Holloway,J.20052002.Cambiarelmundosintomarelpoder:Elsignificadodelarevolución hoy. 3rd ed. Buenos Aires: Ediciones Herramienta (in collaboration with Benemérita UniversidadAutónomadePuebla).
• Horrox, J. 2009. A Living Revolution: Anarchism in the Kibbutz Movement. Oakland, CA: AK Press.
• Ince, A. 2012. ‘In the Shell of the Old: Anarchist Geographies of Territorialisation.’ Antipode 44(5):1.645–1.666.
• Jacoby, R. 2000. The End of Utopia: Politics and Culture in an Age of Apathy. New York: BasicBooks.

‘FeudingBrothers’? 151

• Katsiaficas, G. 2006 (1997). The Subversion of Politics: European Autonomous Social MovementsandtheDecolonizationofEverydayLife.Oakland,CA:AKPress.
• Kropotkin, P. 2002 (1899). Fields, Factories and Workshops. Online: http://dwardmac.pitzer.edu/Anarchist_Archives/kropotkin/fields.html(accessed12January2002).

———. 2003 (1888). ‘The Industrial Village of the Future.’ Nineteenth Century, 513–30. Online: http://dwardmac.pitzer.edu/Anarchist_Archives/kropotkin/futurevillage.pdf (accessed17March2003).

———. 2004 (1906). The Conquest of Bread. New York: G. P. Putnam’s Sons. Online: http:// dwardmac.pitzer.edu/Anarchist_Archives/kropotkin/conquest/toc.html (accessed 25 April 2004).

• Lacoste,Y.1981.‘Géographicitéetgéopolitique:ÉliséeReclus.’Hérodote,No.22:14–55.
• Leduc,V.1989(1980).‘Lemarxismedanslecombatpourl’autogestion,’inV.Leduc,Aliénationouautogestion:Ledilemmadenotretemps,147–58.Montreuil:LaBrèche.
• Lefebvre,H.1983(1970).Larevoluciónurbana,4thedition.Madrid:AlianzaEditorial.

———.1991(1968).Odireitoàcidade.SãoPaulo:Moraes.

———.1998(1968).L’irruption:deNanterreausommet.Paris:Syllepse.

———. 2009 (1966). ‘Theoretical Problems of Autogestion.’ In H. Lefebvre, State, Space, World (edited by N. Brenner and S. Elden), 138–52. Minneapolis: University of Minnesota Press.

• Leval,G.1972.ColectividadeslibertariasenEspaña.BuenosAires:Proyección.
• Marcos [Subcomandante Insurgente]. 2008. En algún lugar de la Selva Lacandona. Aventuras ydesventurasdeDonDurito.Iztapalapa:Eón.

———. 2009 (2007). Ni el centro ni la periferia. Online: Mex_zap: textos presentados por el SCI Marcos -enlaces- (accessed5May2009).

––2011.RelatosdelViejoAntonio.TextosdelSubcomandanteInsurgenteMarcos.[Chiapas:]EdicionesRebeldía.

• Marx, K. 2014a. 1871. ‘The Third Address [to the General Council of the International]: The Paris Commune,’ in The Civil War in France (March–May 1871). Online: https:// www.marxists.org/archive/marx/works/1871/civil-war-france/ch05.htm(accessed16March 2014),n.p.

———. 2014b (1875). Critique of the Gotha Programme. Online: https://www.marxists.org/ archive/marx/works/1875/gotha/index.htm(accessed16March2014),n.p.

• Negri,A.2002(1992).Opoderconstituinte:Ensaiosobreasalternativasdamodernidade.Rio deJaneiro:DP&A.
• Peet,R.,andThrift,N.1989.‘PoliticalEconomyandHumanGeography.’InR.PeetandN.B. Thrift(eds.),NewModelsinGeography(volume1),3–29.London:UnwinHyman.
• Pelletier, P. 2009. Élisée Reclus, géographie et anarchie. Paris and Saint-Georges-d’Oléron: ÉditionsduMondeLibertaireandLesÉditionsLibertaires.
• Pickerill, J., and Chatterton, P. 2006. ‘Notes towards Autonomous Geographies: Creation, Resistance and Self-Management as Survival Tactics.’ Progress in Human Geography 30(6):730–46.
• Proudhon, P.-J. 1979 (1865). [Fragments from] Du principe de l’art et de sa destination sociale. In F. Choay (ed.), O Urbanismo, 95–98. São Paulo: Perspectiva [original French edition,1965].

———. 2005 (1863). Du principe fédératif et de la nécessité de reconstituer le parti de la révolution. Elibron Classics. [Facsimile of the text published in Paris by book-seller and publisherE.Dentuin1863.]

• Rebón, J., and Saavedra, I. 2006. Empresas recuperadas: La autogestión de los trabajadores. BuenosAires:CapitalIntelectual.
• Reclus, É. 1895. ‘The Evolution of Cities.’ The Contemporary Review 67(2): 246–64. Online (facsimile reproduction): Librairie Nationale Française, http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/ bpt6k660448.r=reclus.langPT(accessed29March2011).

———. 1896 (1894). L’Anarchie. Paris: Éditions des ‘Temps Nouveaux.’ Online (facsimile reproduction):LibrairieNationaleFrançaise,http://gallica.bnf.fr(accessed3April2012).

MarceloLopesdeSouza152

       ———.1905–1908.L’HommeetlaTerre.6vols.Paris:LibrairieUniverselle.Online(facsimile reproduction): Librairie Nationale Française, http://gallica.bnf.fr [the specific address variesaccordingtothevolume](accessed17June2010).

• Salmon, S., and Herod, A. 2003. ‘Socialist Geography.’ In G. L. Gaile and C. J. Willmott (eds.), Geography in America at the Dawn of the 21st Century, 209–20. Oxford: Oxford UniversityPress.
• Santillán, D. A. de. 1977 (texts published in the 1930s). El anarquismo y la revolución en España(Escritos1930/38),2ndedition.Madrid:EditorialAyuso.

———. 1978 (1936). El organismo económico de la Revolución. Bilbao: Zero (Biblioteca PromocióndelPueblo).

• Sarrazin,H.1985.ÉliséeReclusoulapassiondumonde.Paris:LaDécouverte.
• Sennett, R. 1970. The Uses of Disorder: Personal Identity and City Life. New York: Vintage Books.
• Souza, M. L. de. 1988. O que pode o ativismo de bairro? Reflexão sobre as limitações e potencialidadesdoativismodebairroàluzdeumpensamentoautonomista.RiodeJaneiro: UniversidadeFederaldoRiodeJaneiro[unpublishedmaster’sthesis].

———. 1995. ‘O território: Sobre espaço e poder, autonomia e desenvolvimento.’ In I. Castro etal.(eds.),Geografia:conceitosetemas,77–116.RiodeJaneiro:BertrandBrasil.

———. 2006a. A prisão e a ágora. Reflexões em torno da democratização do planejamento e dagestãodascidades.RiodeJaneiro:BertrandBrasil.

———. 2006b. ‘Together with the State, Despite the State, Against the State: Social Movementsas“CriticalUrbanPlanning’Agents.”’City10(3):327–42.

———. 2010. ‘Which Right to Which City? In Defence of Political-Strategic Clarity.’ Interface:AJournalforandaboutSocialMovements2(1):315–33.

———. 2012a. ‘The City in Libertarian Thought: From Élisée Reclus to Murray Bookchin— andBeyond.’City16(1–2):5–34.

———.2012b.‘Marxists,LibertariansandtheCity.’City16(3):309–25.

———.2012c.‘LibertariansandMarxistsinthe21stCentury:ThoughtsonOurContemporary Specificities and Their Relevance to Urban Studies, as a Tribute to Neil Smith.’ City 16(6): 692–98.

———. 2014. ‘Towards a Libertarian Turn? Notes on the Past and Future of Radical Urban ResearchandPraxis.’City18(2):104–18.

• Springer,S.2012.‘Anarchism!WhatGeographyStillOughttoBe.’Antipode44(5):1605–24.
• Springer, S., et al. 2012. ‘Reanimating Anarchist Geographies: A New Burst of Colour.’ Antipode44(5):1591–1604.
• Storper,M.2001.‘ThePovertyofRadicalTheoryToday:FromtheFalsePromisesofMarxism to the Mirage of the Cultural Turn.’ International Journal of Urban and Regional Research 25(1):155–79.
• Svampa, M., and Pereyra, S. 2004 (2003). Entre la ruta y el barrio: La experiencia de las organizacionespiqueteras,2ndedition.BuenosAires:Biblos.
• Topalov,C.1989.‘AHistoryofUrbanResearch:TheFrenchExperiencesince1965.’InternationalJournalofUrbanandRegionalResearch13(4):625–51.
• Vradis, A., and Dalakoglou, D. (eds.). 2011. Revolt and Crisis in Greece. Oakland, CA: AK Press.
• Ward, C. 1983 (1976). Housing: An Anarchist Approach [new edition with a postscript]. London:FreedomPress.

———. 1987. ‘Conversations about Anarchism’ [interviews made by Richard Boston with several anarchists]. In Colin Ward (ed.), A Decade of Anarchy (1961–1970), 11–23. London:FreedomPress.

———.2002.CottersandSquatters:Housing’sHiddenHistory.Nottingham:FiveLeaves.

• White, R., and Williams, C. 2012. ‘The Pervasive Nature of Heterodox Economic Spaces at a Time of Neoliberal Crisis: Towards a “Post-Neoliberal” Anarchist Future.’ Antipode 44(5): 1625–44.
• Yiftachel, O. 2009. ‘Critical Theory and “Gray Space”: Mobilization of the Colonized.’ City 13(2–3):246–63.‘FeudingBrothers’? 153
• Zibechi, R. 2003. Genealogía de la revuelta. Argentina: La sociedad en movimiento. Buenos AiresandMontevideo:LetraLibreandNordanComunidad.

—.2007.Autonomíasyemancipaciones:AméricaLatinaenmovimiento.Lima:UniversidadNacionalMayordeSanMarcos.

———. 2008. Territorios en resistencia: Cartografia política de las periferias urbanas latinoamericanas.BuenosAires:Lavaca.

• Оформление: кадр из фильма «Китаянка». 1967. Франция. Реж. Жан-Люк Годар

 4,086 total views,  2 views today